Прикольные раcсказы

После стольких лет вместе мы с женой решились взойти на высшую ступень супружеской близости — парную диету.

Захотели рука об руку дойти до кондиции древнегреческих богов. Вот прямо с завтрашнего дня. То есть спонтанное по сути решение, как все у влюблённых.

А в холодильнике как назло осталась куриная ножка в контейнере. Пусть это будет тест на верность нашим новым идеалам, постановили мы, и к ножке на ночь глядя не притронулись. Мы рыдали друг у друга в объятьях от осознания собственного нравственного величия и ушли спать одухотворённые.

Я проснулся через час в холодном поту. Мне приснилась Моника Беллучи, как обычно, но в этот раз на курьих ножках. Как избушка, право слово. Сама по себе избушка на курьих ножках не ахти, а уж Моника Белуччи так и вовсе Босх предынфарктный.

Я понял, что этот гештальт сам себя не закроет, и с ним надо что-то делать.

Я встал, ювелирно, чтобы не разбудить жену, и прошмыгнул на кухню. Я двигался, как ниндзя, ниндзя полночного холодильника, — есть такой стиль.

Пусть я предатель, мелкий человек, эгоист и немужик, об этом я подумаю завтра.
Я открывал контейнер, как Говард Картер гробницу Тутанхамона, — руки дрожали от величия момента. Гробница, тьфу, контейнер был пуст.

Я медленно, как у Хичкока, обернулся. Жена сидела под кухонным столом с куриной ножкой в руке. Ума не приложу, как она туда забралась: стол низкий, там даже Артём застревает.

А потом мы молча сидели напротив друг друга. За тем самым столом, из-под которого только что вылезла жена. На тарелке между нами лежала надкусанная куриная ножка.

— С макаронами или с картошкой? — наконец спросила жена.

— С картошкой, — ответил я, и жена включила плиту.

В конце концов, для богов мы ещё так молоды. Вернёмся к этому вопросу лет через тридцать.

Автор: Олег Батлук

Русалочник








— Я ему говорю: милый, какие ноги? У меня хвост!
— А он?
— Как стал канючить: ну давай тебе ноги сделаем, переедешь ко мне на сушу...
— А ты?
— Я ему говорю: сдурел? Ноги брить надо, целлюлит на попе появляется, варикоз опять же.
А хвост — это венец эволюции.
Хочешь встречаться — делай ты себе нормальный хвост. В крайнем случае, купи ласты.
— И что?
— В общем, рассталась я с этим принцем.
— Правильно! Одна морока с людьми. Ишь, хвост ему не угодил.
Да у тебя он самый элегантный, во всем атлантическом океане!
— А я, девочки, вчера к морской ведьме ходила.
— Да ты что?!
— Пришла и спрашиваю: есть оперные голоса?
А она такая: они сейчас не в моде, возьми рэперский.
Я послушала — это же ужас какой-то! "Йоу, йоу, мазафака!"
Говорю: и как этим моряков приманивать?
Я между прочим сиреной работаю, а не пугалом.
— А она?
— Стала искать по закромам, вот, говорит, есть голос Джигурды.
— Фу!
— Почему фу? Я взяла, очень удобно китов отпугивать.
Или скандал им закатывать, когда муж выпивший приплыл.
— А ко мне вчера свекровь приехала.
Целую истерику устроила: а почему икринки плохо одеты?
Почему лежат так тесно? Почему выгуливаю икру не три раза в день.
— Ой ужас!
— Я ей главное говорю: мама, это вы мне скажите, почему ваш сын-тритон с ними не гуляет?
Где он шляется целыми днями? Вчера, соседка рассказывала, видела его в компании каких-то креветок.
А если я начну с лобстерами прогуливаться?
— Дамы, — к столику подплыл дельфин в костюме аквалангиста, — наш ресторан "На Титанике" закрывается.
Вам раздельный счет?
— Я заплачу, девочки, — рыжая русалка бросила официанту золотой дублон, — а может еще гульнем?
Рано же еще.
До самого утра, редкие корабли в Бермудском треугольнике, пугали нетрезвые девичьи голоса.
А что, имеют право!
Не так часто русалки собираются на девичник в честь дня рождения Ганса Христиана Андерсена.

"Искусство дипломатии" Лафкадио Хирна






Было определено, что казнь состоится в саду.
Поскольку решение было принято, человека привели в сад и заставили преклонить колени.
Он встал на колени, где ему было указано — на широкой, покрытой мелкой галькой площадке,
лицом к дорожке из плоских камней. Японцы называют их тоби-иши.
Прежде они широко использовались в традиционных японских ландшафтных садах
(да и сейчас кое-где их можно встретить): тоби-иши выкладывались якобы в беспорядке, но на них было удобно ступать,
гуляя по саду.
Руки приговоренного были заведены за спину и крепко стянуты. Слуги принесли ведра с водой и сумки,
которые обычно служат для переноски риса, но теперь они были наполнены галькой.
Сумки плотным кольцом уложили вокруг обреченного на смерть так, чтобы он не мог пошевелиться.
Вскоре пришел и сам хозяин поместья, желая убедиться, что все его указания выполняются надлежащим образом.
Он не сделал никаких замечаний: вероятно, увиденное удовлетворило его.
Внезапно приговоренный закричал:
— Досточтимый господин! Преступление, за которое я осужден, совершено неумышленно!
Я сделал ужасную ошибку… Во всем виновата моя великая глупость и только!..
Я — дурак, дурак от рождения!.. Но причиной тому моя карма — я вечно во всем ошибаюсь!..
Но казнить человека только потому, что у него не хватает мозгов, неправильно и несправедливо!
И за это вам обязательно придется заплатить. Я вижу, что моя казнь неизбежна, но столь же неизбежно мое отмщение —
ваша жестокость обязательно вызовет месть… Ведь зло, как известно, всегда порождает зло…
Негодование, гнев, досада…
Если осужденный в момент казни испытывает одну из этих эмоций, то его призрак обязательно вернется,
чтобы отомстить убийце и его сообщникам.
Самурай знал об этом. Он ответил очень мягко, почти нежно:
— Вы можете пугать нас сколько угодно, мы не станем мешать вам — пугайте, — но только после смерти.
Однако, должен вам заметить, трудно поверить, что вы знаете, о чем говорите.
Может быть, вы попытаетесь подать нам некий знак — естественно, после того, как вам отрубят голову —
знак того, что вы действительно сильно негодуете?
— Конечно, я это сделаю, — ответил человек.
— Замечательно, — произнес самурай, вытягивая свой длинный меч из ножен.
Теперь я собираюсь отсечь вам голову.
Прямо перед вами, как видите, лежит камень — небольшая каменная плита из тех, по которым мы ступаем, гуляя по саду.
После того, как я отрублю вашу голову, попытайтесь сдвинуть камень в сторону.
Вы уже будете мертвы, следовательно, ваш разгневанный призрак поможет сделать это.
Если вам это удастся, многих из нас вы сможете по-настоящему напугать.
Ну, вы попытаетесь сдвинуть камень?
— Я сделаю это! — в гневе вскричал приговоренный.
Я сдвину камень! Я сдвину ка…
Это было последнее, что он успел сказать.
Лезвие меча вспыхнуло, описав полукруг, раздался глухой, с едва различимым хрустом звук:
тело, с руками, связанными за спиной, безвольно склонилось на тугие мешки,
две мощные, густые, кровяные струи хлынули из отрубленной шеи, а голова катилась по гальке.
Она тяжело покатилась в сторону каменной плиты,
а потом, упершись в нее, вдруг вцепилась зубами в ее край и дернула в сторону.
Камень сдвинулся…
Никто не проронил ни слова, но слуги в ужасе смотрели на своего хозяина.
Тот, казалось, выглядел совершенно беззаботным.
Он только протянул окровавленный меч ближайшему от себя слуге.
Тот принялся поливать лезвие водой из деревянного черпака, затем вытер клинок листами мягкой бумаги…
Данным ритуалом церемониальная часть инцидента была исчерпана.
На протяжении многих месяцев после события слуги и домочадцы пребывали в постоянном страхе
и ожидании появления мстительного привидения.
Никто из них даже и не сомневался, что обещанная месть случится.
Постоянный ужас, в котором они пребывали, заставлял их видеть и слышать то, чего на самом деле не было.
Они пугались дыхания ветра в бамбуковых зарослях, колеблющихся теней в саду.
Наконец, переговорив между собой, они решили подать прошение хозяину,
чтобы тот заказал в буддийском храме торжественную службу за упокой казненного,
чтобы душа его отказалась от мести.
— В этом нет необходимости, — сказал самурай, когда старший из его слуг высказал общее желание прислуги.
— Я понимаю, что данное умирающим обещание отомстить после смерти может стать причиной вашего страха.
Но у вас нет необходимости бояться чего-либо.
Старый слуга посмотрел на хозяина в благоговейном ужасе,
но таки нашел в себе силы спросить его о причине такой уверенности.
— О, причина довольно проста, — ответил самурай.
— Как известно, только самое последнее намерение умирающего действительно несет в себе опасность.
И когда я бросил ему вызов, потребовав явить мне знак, я отвратил его от желания отомстить.
Он умер, охваченный одним желанием — сдвинуть камень и ничего больше.
Все остальное он неизбежно должен был забыть…
Так что у вас вовсе нет необходимости и дальше беспокоиться по этому поводу.

А. П. Чехов.

Беседа пьяного с трезвым чёртом





Бывший чиновник интендантского управления, отставной коллежский секретарь Лахматов,
сидел у себя за столом и, выпивая шестнадцатую рюмку, размышлял о братстве, равенстве и свободе.
Вдруг из-за лампы выглянул на него чёрт... Но не пугайтесь.
Вы знаете, что такое чёрт?
Это молодой человек приятной наружности, с черной, как сапоги, рожей и с красными выразительными глазами.
На голове у него, хотя он и не женат, рожки... Прическа à la Капуль. Тело покрыто зеленой шерстью и пахнет псиной.
Внизу спины болтается хвост, оканчивающийся стрелой... Вместо пальцев — когти, вместо ног — лошадиные копыта.
Лахматов, увидев чёрта, несколько смутился,
но потом, вспомнив, что зеленые черти имеют глупое обыкновение являться ко всем вообще подвыпившим людям,
скоро успокоился.
— С кем я имею честь говорить? — обратился он к непрошенному гостю.
Чёрт сконфузился и потупил глазки.
— Вы не стесняйтесь, — продолжал Лахматов. — Подойдите ближе...
Я человек без предрассудков, и вы можете говорить со мной искренно... по душе...
Кто вы?
Чёрт нерешительно подошел к Лахматову и, подогнув под себя хвост, вежливо поклонился.
— Я чёрт, или дьявол... — отрекомендовался он.
— Состою чиновником особых поручений при особе его превосходительства директора адской канцелярии г. Сатаны!
— Слышал, слышал... Очень приятно. Садитесь! Не хотите ли водки?
Очень рад... А чем вы занимаетесь?
Чёрт еще больше сконфузился...
— Собственно говоря, занятий у меня определенных нет... — ответил он, в смущении кашляя и сморкаясь в «Ребус».
— Прежде, действительно, у нас было занятие... Мы людей искушали... совращали их с пути добра на стезю зла...
Теперь же это занятие, антр-ну-суади*, и плевка не стоит... Пути добра нет уже, не с чего совращать.
И к тому же люди стали хитрее нас...
Извольте-ка вы искусить человека, когда он в университете все науки кончил, огонь, воду и медные трубы прошел!
Как я могу учить вас украсть рубль, ежели вы уже без моей помощи тысячи цапнули?
— Это так... Но, однако, ведь вы занимаетесь же чем-нибудь?
— Да... Прежняя должность наша теперь может быть только поминальной, но мы все-таки имеем работу...
Искушаем классных дам, подталкиваем юнцов стихи писать, заставляем пьяных купцов бить зеркала...
В политику же, в литературу и в науку мы давно уже не вмешиваемся... Ни рожна мы в этом не смыслим...
Многие из нас сотрудничают в «Ребусе», есть даже такие, которые бросили ад и поступили в люди...
Эти отставные черти, поступившие в люди, женились на богатых купчихах и отлично теперь живут.
Одни из них занимаются адвокатурой, другие издают газеты, вообще очень дельные и уважаемые люди!
— Извините за нескромный вопрос: какое содержание вы получаете?
— Положение у нас прежнее-с... — ответил чёрт. — Штат нисколько не изменился...
По-прежнему квартира, освещение и отопление казенные...
Жалованья же нам не дают, потому что все мы считаемся сверхштатными и потому что чёрт — должность почетная...
Вообще, откровенно говоря, плохо живется, хоть по миру иди...
Спасибо людям, научили нас взятки брать, а то бы давно уже мы переколели...
Только и живем доходами... Поставляешь грешникам провизию, ну и... хапнешь...
Сатана постарел, ездит всё на Цукки смотреть, не до отчетности ему теперь...
Лахматов налил чёрту рюмку водки. Тот выпил и разговорился.
Рассказал он все тайны ада, излил свою душу, поплакал и так понравился Лахматову,
что тот оставил его даже у себя ночевать.
Чёрт спал в печке и всю ночь бредил.
К утру он исчез.

"Ёжик

история о напрасной суете"



Папе было сорок лет, Славику — десять,
ёжику — и того меньше.

Славик притащил ёжика в шапке, побежал к дивану, на котором лежал папа с раскрытой газетой, и, задыхаясь от счастья, закричал:
— Пап, смотри!
Папа отложил газету и осмотрел ёжика. Ежик был курносый и симпатичный. Кроме того, папа поощрял любовь сына к животным. Кроме того, папа сам любил животных.
— Хороший ёж! — сказал папа. — Симпатяга! Где достал?
— Мне мальчик во дворе дал, — сказал Славик.
— Подарил, значит? — уточнил папа.
— Нет, мы обменялись, — сказал Славик. — Он мне дал ёжика, а я ему билетик.
— Какой еще билетик?
— Лотерейный, — сказал Славик и выпустил ежика на пол. — Папа, ему надо молока дать.
— Погоди с молоком! — строго сказал папа. — Откуда у тебя лотерейный билет?
— Я его купил, — сказал Славик.
— У кого?
— У дяденьки на улице… Он много таких билетов продавал. По тридцать копеек… Ой, папа, ежик под диван полез…
— Погоди ты со своим ежиком! — нервно сказал папа и посадил Славика рядом с собой. — Как же ты отдал мальчику свой лотерейный билет?.. А вдруг этот билет что-нибудь выиграл?
— Он выиграл, — сказал Славик, не переставая наблюдать за ёжиком.
— То есть как это — выиграл? — тихо спросил папа, и его нос покрылся капельками пота. — Что выиграл?
— Холодильник! — сказал Славик и улыбнулся.
— Что такое?! — Папа как-то странно задрожал. — Холодильник?!.. Что ты мелешь?.. Откуда ты это знаешь?!
— Как — откуда? — обиделся Славик. — Я его проверил по газете… Там первые три циферки совпали… и остальные… И серия та же!.. Я уже умею проверять, папа! Я же взрослый!
— Взрослый?! — Папа так зашипел, что ёжик, который вылез из-под дивана, от страха свернулся в клубок. — Взрослый?!.. Меняешь холодильник на ёжика?
— Но я подумал, — испуганно сказал Славик, — я подумал, что холодильник у нас уже есть, а ёжика нет…
— Замолчи! — закричал папа и вскочил с дивана. — Кто?! Кто этот мальчик?! Где он?!
— Он в соседнем доме живет, — сказал Славик и заплакал. — Его Сеня зовут…
— Идём! — снова закричал папа и схватил ёжика голыми руками. — Идем быстро!
— Не пойду, — всхлипывая, сказал Славик. — Не хочу холодильник, хочу ёжика!
— Да пойдем же, оболтус, — захрипел папа. — Только бы вернуть билет, я тебе сотню ёжиков куплю…
— Нет… — ревел Славик. — Не купишь… Сенька и так не хотел меняться, я его еле уговорил…
— Тоже, видно, мыслитель! — ехидно сказал папа. — Ну, быстро!..
Сене было лет восемь. Он стоял посреди двора и со страхом глядел на грозного папу, который в одной руке нес Славика, а в другой — ежа.
— Где? — спросил папа, надвигаясь на Сеню. — Где билет? Уголовник, возьми свою колючку и отдай билет!
— У меня нет билета! — сказал Сеня и задрожал.
— А где он?! — закричал папа. — Что ты с ним сделал, ростовщик? Продал?
— Я из него голубя сделал, — прошептал Сеня и захныкал.
— Не плачь! — сказал папа, стараясь быть спокойным. — Не плачь, мальчик… Значит, ты сделал из него голубя. А где этот голубок?.. Где он?..
— Он на карнизе засел… — сказал Сеня.
— На каком карнизе?
— Вон на том! — и Сеня показал на карниз второго этажа.
Папа снял пальто и полез по водосточной трубе.
Дети снизу с восторгом наблюдали за ним.
Два раза папа срывался, но потом все-таки дополз до карниза и снял маленького желтенького бумажного голубя, который уже слегка размок от воды.
Спустившись на землю и тяжело дыша, папа развернул билетик и увидел, что он выпущен два года тому назад.
— Ты его когда купил? — спросил папа у Славика.
— Ещё во втором классе, — сказал Славик.
— А когда проверял?
— Вчера.
— Это не тот тираж… — устало сказал папа.
— Ну и что же? — сказал Славик. — Зато все циферки сходятся…
Папа молча отошел в сторонку и сел на лавочку.
Сердце бешено стучало у него в груди, перед глазами плыли оранжевые круги… Он тяжело опустил голову.
— Папа, — тихо сказал Славик, подходя к отцу. — Ты не расстраивайся! Сенька говорит, что он все равно отдает нам ёжика…
— Спасибо! — сказал папа. — Спасибо, Сеня…
Он встал и пошел к дому. Ему вдруг стало очень грустно. Он понял, что никогда уж не вернуть того счастливого времени, когда с лёгким сердцем меняют холодильник на ежа.
Горин

[quote=plohish011]"Ёжик

история о напрасной суете"



Папе было сорок лет, Славику — десять,
ёжику — и того меньше.

Славик притащил ёжика в шапке, побежал к дивану,
на котором лежал папа с раскрытой газетой, и,
задыхаясь от счастья, закричал:
— Пап, смотри!
Папа отложил газету и осмотрел ёжика.
Ежик был курносый и симпатичный.
Кроме того, папа поощрял любовь сына к животным.
Кроме того, папа сам любил животных.
— Хороший ёж! — сказал папа. — Симпатяга! Где достал?
— Мне мальчик во дворе дал, — сказал Славик.
— Подарил, значит? — уточнил папа.
— Нет, мы обменялись, — сказал Славик. — Он мне дал ёжика, а я ему билетик.
— Какой еще билетик?
— Лотерейный, — сказал Славик и выпустил ежика на пол.
— Папа, ему надо молока дать.
— Погоди с молоком! — строго сказал папа.
— Откуда у тебя лотерейный билет?
— Я его купил, — сказал Славик.
— У кого?
— У дяденьки на улице… Он много таких билетов продавал.
По тридцать копеек… Ой, папа, ежик под диван полез…
— Погоди ты со своим ежиком! — нервно сказал папа и посадил Славика рядом с собой.
— Как же ты отдал мальчику свой лотерейный билет?..
А вдруг этот билет что-нибудь выиграл?
— Он выиграл, — сказал Славик, не переставая наблюдать за ёжиком.
— То есть как это — выиграл? — тихо спросил папа,
и его нос покрылся капельками пота. — Что выиграл?
— Холодильник! — сказал Славик и улыбнулся.
— Что такое?! — Папа как-то странно задрожал. — Холодильник?!..
Что ты мелешь?.. Откуда ты это знаешь?!
— Как — откуда? — обиделся Славик.
— Я его проверил по газете… Там первые три циферки совпали… и остальные… И серия та же!.. Я уже умею проверять, папа! Я же взрослый!
— Взрослый?! — Папа так зашипел, что ёжик,
который вылез из-под дивана, от страха свернулся в клубок.
— Взрослый?!.. Меняешь холодильник на ёжика?
— Но я подумал, — испуганно сказал Славик,
— я подумал, что холодильник у нас уже есть, а ёжика нет…
— Замолчи! — закричал папа и вскочил с дивана.
— Кто?! Кто этот мальчик?! Где он?!
— Он в соседнем доме живет, — сказал Славик и заплакал.
— Его Сеня зовут…
— Идём! — снова закричал папа и схватил ёжика голыми руками.
— Идем быстро!
— Не пойду, — всхлипывая, сказал Славик.
— Не хочу холодильник, хочу ёжика!
— Да пойдем же, оболтус, — захрипел папа.
— Только бы вернуть билет, я тебе сотню ёжиков куплю…
— Нет… — ревел Славик. — Не купишь…
Сенька и так не хотел меняться, я его еле уговорил…
— Тоже, видно, мыслитель! — ехидно сказал папа.
— Ну, быстро!..
Сене было лет восемь.
Он стоял посреди двора и со страхом глядел на грозного папу,
который в одной руке нес Славика, а в другой — ежа.
— Где? — спросил папа, надвигаясь на Сеню.
— Где билет? Уголовник, возьми свою колючку и отдай билет!
— У меня нет билета! — сказал Сеня и задрожал.
— А где он?! — закричал папа.
— Что ты с ним сделал, ростовщик? Продал?
— Я из него голубя сделал, — прошептал Сеня и захныкал.
— Не плачь! — сказал папа, стараясь быть спокойным.
— Не плачь, мальчик… Значит, ты сделал из него голубя.
А где этот голубок?.. Где он?..
— Он на карнизе засел… — сказал Сеня.
— На каком карнизе?
— Вон на том! — и Сеня показал на карниз второго этажа.
Папа снял пальто и полез по водосточной трубе.
Дети снизу с восторгом наблюдали за ним.
Два раза папа срывался, но потом все-таки дополз до карниза
и снял маленького желтенького бумажного голубя,
который уже слегка размок от воды.
Спустившись на землю и тяжело дыша,
папа развернул билетик и увидел, что он выпущен два года тому назад.
— Ты его когда купил? — спросил папа у Славика.
— Ещё во втором классе, — сказал Славик.
— А когда проверял?
— Вчера.
— Это не тот тираж… — устало сказал папа.
— Ну и что же? — сказал Славик.
— Зато все циферки сходятся…
Папа молча отошел в сторонку и сел на лавочку.
Сердце бешено стучало у него в груди, перед глазами плыли оранжевые круги…
Он тяжело опустил голову.
— Папа, — тихо сказал Славик, подходя к отцу.
— Ты не расстраивайся! Сенька говорит, что он все равно отдает нам ёжика…
— Спасибо! — сказал папа. — Спасибо, Сеня…
Он встал и пошел к дому. Ему вдруг стало очень грустно.
Он понял, что никогда уж не вернуть того счастливого времени,
когда с лёгким сердцем меняют холодильник на ежа.
Горин

Ёжик

история о напрасной суете



Папе было сорок лет, Славику — десять,
ёжику — и того меньше.

Славик притащил ёжика в шапке, побежал к дивану,
на котором лежал папа с раскрытой газетой, и,
задыхаясь от счастья, закричал:
— Пап, смотри!
Папа отложил газету и осмотрел ёжика.
Ежик был курносый и симпатичный.
Кроме того, папа поощрял любовь сына к животным.
Кроме того, папа сам любил животных.
— Хороший ёж! — сказал папа. — Симпатяга! Где достал?
— Мне мальчик во дворе дал, — сказал Славик.
— Подарил, значит? — уточнил папа.
— Нет, мы обменялись, — сказал Славик. — Он мне дал ёжика, а я ему билетик.
— Какой еще билетик?
— Лотерейный, — сказал Славик и выпустил ежика на пол.
— Папа, ему надо молока дать.
— Погоди с молоком! — строго сказал папа.
— Откуда у тебя лотерейный билет?
— Я его купил, — сказал Славик.
— У кого?
— У дяденьки на улице… Он много таких билетов продавал.
По тридцать копеек… Ой, папа, ежик под диван полез…
— Погоди ты со своим ежиком! — нервно сказал папа и посадил Славика рядом с собой.
— Как же ты отдал мальчику свой лотерейный билет?..
А вдруг этот билет что-нибудь выиграл?
— Он выиграл, — сказал Славик, не переставая наблюдать за ёжиком.
— То есть как это — выиграл? — тихо спросил папа,
и его нос покрылся капельками пота. — Что выиграл?
— Холодильник! — сказал Славик и улыбнулся.
— Что такое?! — Папа как-то странно задрожал. — Холодильник?!..
Что ты мелешь?.. Откуда ты это знаешь?!
— Как — откуда? — обиделся Славик.
— Я его проверил по газете… Там первые три циферки совпали… и остальные… И серия та же!.. Я уже умею проверять, папа! Я же взрослый!
— Взрослый?! — Папа так зашипел, что ёжик,
который вылез из-под дивана, от страха свернулся в клубок.
— Взрослый?!.. Меняешь холодильник на ёжика?
— Но я подумал, — испуганно сказал Славик,
— я подумал, что холодильник у нас уже есть, а ёжика нет…
— Замолчи! — закричал папа и вскочил с дивана.
— Кто?! Кто этот мальчик?! Где он?!
— Он в соседнем доме живет, — сказал Славик и заплакал.
— Его Сеня зовут…
— Идём! — снова закричал папа и схватил ёжика голыми руками.
— Идем быстро!
— Не пойду, — всхлипывая, сказал Славик.
— Не хочу холодильник, хочу ёжика!
— Да пойдем же, оболтус, — захрипел папа.
— Только бы вернуть билет, я тебе сотню ёжиков куплю…
— Нет… — ревел Славик. — Не купишь…
Сенька и так не хотел меняться, я его еле уговорил…
— Тоже, видно, мыслитель! — ехидно сказал папа.
— Ну, быстро!..
Сене было лет восемь.
Он стоял посреди двора и со страхом глядел на грозного папу,
который в одной руке нес Славика, а в другой — ежа.
— Где? — спросил папа, надвигаясь на Сеню.
— Где билет? Уголовник, возьми свою колючку и отдай билет!
— У меня нет билета! — сказал Сеня и задрожал.
— А где он?! — закричал папа.
— Что ты с ним сделал, ростовщик? Продал?
— Я из него голубя сделал, — прошептал Сеня и захныкал.
— Не плачь! — сказал папа, стараясь быть спокойным.
— Не плачь, мальчик… Значит, ты сделал из него голубя.
А где этот голубок?.. Где он?..
— Он на карнизе засел… — сказал Сеня.
— На каком карнизе?
— Вон на том! — и Сеня показал на карниз второго этажа.
Папа снял пальто и полез по водосточной трубе.
Дети снизу с восторгом наблюдали за ним.
Два раза папа срывался, но потом все-таки дополз до карниза
и снял маленького желтенького бумажного голубя,
который уже слегка размок от воды.
Спустившись на землю и тяжело дыша,
папа развернул билетик и увидел, что он выпущен два года тому назад.
— Ты его когда купил? — спросил папа у Славика.
— Ещё во втором классе, — сказал Славик.
— А когда проверял?
— Вчера.
— Это не тот тираж… — устало сказал папа.
— Ну и что же? — сказал Славик.
— Зато все циферки сходятся…
Папа молча отошел в сторонку и сел на лавочку.
Сердце бешено стучало у него в груди, перед глазами плыли оранжевые круги…
Он тяжело опустил голову.
— Папа, — тихо сказал Славик, подходя к отцу.
— Ты не расстраивайся! Сенька говорит, что он все равно отдает нам ёжика…
— Спасибо! — сказал папа. — Спасибо, Сеня…
Он встал и пошел к дому. Ему вдруг стало очень грустно.
Он понял, что никогда уж не вернуть того счастливого времени,
когда с лёгким сердцем меняют холодильник на ежа.
Горин

Холодным дождливым вечером мотылёк прятался под широкими листьями старого дуба.
Ветер пронизывал насквозь его нежное тельце и противные капли намочили ему крылья.
Вдруг, на противоположной стороне поляны, в домике лесника, в окне замигал желтый свет свечи.
Мотыльку показалось, что свеча зовет его:
- Лети ко мне, я тебя согрею и высушу.
Я стою на столе и вижу только маленький клочок поляны и редкие лучи солнца.
А ты порхаешь, любуешься цветами, видишь солнышко и красивые облака.
Прилетай, в доме тепло и сухо.
Я подарю тебе своё тепло и свет, а ты расскажешь мне разные истории. Прилетай?
Мотылек с трудом разлепил свои нежные крылышки и преодолевая порывы холодного ветра, полетел.
Злой ветер бросал его в мокрую траву. Мотылек карабкался вверх по стеблям и снова летел, летел...
Наконец, он добрался до заветного окна,
проскользнул в приоткрытую форточку и мокрым комочком шлепнулся на подоконник.
А свеча звала и звала его:
- Лети ко мне, я тебя согрею!
Мотылек стряхнул капли воды с крыльев и полетел.
Ближе, ближе и вот он достиг цели!
Но что это? Нестерпимым жаром ему опалило крылья и он, без сознания упал на стол.
Лесник, увидев опаленного мотылька, взял его и выбросил в окно.
Задул свечу и проворчал:
- Глупые мотыльки.
Утром, мотылёк очнулся не понимая, что с ним и где он. Огляделся.
Порывами ночного ветра его унесло под скрипучее крыльцо.
Мотылёк решил вернуться на свой дуб, а по пути позавтракать пыльцой и нектаром.
Но тут он с ужасом обнаружил, что вместо его нежных и красивых крылышек,
остались опаленные пламенем суставчики.
Горько заплакав, он пополз по ещё мокрой траве.
Прошло время, крылышки отрасли и мотылёк забыв про злоключение снова беззаботно порхал с цветка на цветок.
Однажды, холодным дождливым вечером, он снова увидел мерцающий и зовущий свет свечи.
- Лети ко мне, я тебя согрею!
Глупый мотылёк, он всё забыл и снова полетел.
........
Прошли годы, вечный мотылек летал, обжигался и снова летал..
Старый лесник ушел на пенсию, а его место занял молодой.
По вечерам рядом с домиком тихо урчал генератор, в комнате горела электрическая лампочка,
которая хоть и обжигала, но не насмерть.
Мотылек и лампочка подружились.
Она обзавелась модной шляпкой-абажуром,
а он садился на теплый зеленый шёлк и рассказывал, рассказывал.
Некоторое время спустя, в домике появилась молодая женщина, навела порядок,
украсила скромный лесной домик и попыталась прогнать мотылька:
- Он мне все шторы испачкает!
На что молодой лесник ответил:
- Не трогай его, это вечный мотылек, он безобидный. И он помнит моего отца, пусть живет.
Так и прижился.
Днем порхал купаясь в пыльце, а вечерами летел к своей любимой - лампочке.


писано одним Человеком

Рассказ

"Кнопка, кнопка". Р. Мэтисона




Рассказ американского писателя и сценариста Ричарда Мэтисона "Кнопка, кнопка".
Впервые опубликован в 1970 г.

к/ф "The Box" ("Посылка" 2009)
Пакет лежал прямо у двери — картонная коробка, на которой от руки были написаны их фамилия и адрес:
«Мистеру и миссис Льюис, 217Е, Тридцать седьмая улица, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, 10016».
Внутри оказалась маленькая деревянная коробка с единственной кнопкой, закрытой стеклянным колпачком.
Норма попыталась снять колпачок, но он не поддавался.
К днищу коробочки липкой лентой был прикреплён сложенный листок бумаги:
«Мистер Стюарт зайдёт к вам в 20.00».
Норма перечитала записку, отложила ее в сторону и, улыбаясь, пошла на кухню готовить салат.
Звонок в дверь раздался ровно в восемь.
— Я открою! — крикнула Норма из кухни. Артур читал в гостиной.
В коридоре стоял невысокий мужчина.
— Миссис Льюис? — вежливо осведомился он. — Я мистер Стюарт.
— Ах, да… — Норма с трудом подавила улыбку.
Теперь она была уверена, что это рекламный трюк торговца.
— Разрешите войти? — спросил мистер Стюарт.
— Я сейчас занята. Так что, извините, просто вынесу вам вашу…
— Вы не хотите узнать, что это?
Норма молча повернулась.
— Это может оказаться выгодным…
— В денежном отношении? — вызывающе спросила она. Мистер Стюарт кивнул.
— Именно.
Норма нахмурилась.
— Что вы продаете?
— Я ничего не продаю, — ответил он.
Из гостиной вышел Артур.
— Какое-то недоразумение?
Мистер Стюарт представился.
— А-а, эта штуковина… — Артур кивнул в сторону гостиной и улыбнулся. — Что это вообще такое?
— Я постараюсь объяснить, — сказал мистер Стюарт. — Разрешите войти?
Артур взглянул на Норму.
— Как знаешь, — сказала она.
Он заколебался.
— Ну что ж, заходите.
Они прошли в гостиную. Мистер Стюарт сел в кресло и вытащил из внутреннего кармана пиджака
маленький запечатанный конверт.
— Внутри находится ключ к колпачку, закрывающему кнопку, — пояснил он и положил конверт на журнальный столик.

Кнопка соединена со звонком в нашей конторе.
— Зачем? — спросил Артур.
— Если вы нажмете кнопку, — сказал мистер Стюарт, —
где-то в мире умрёт незнакомый вам человек, и вы получите пятьдесят тысяч долларов.
Норма уставилась на посетителя широко раскрытыми глазами.
Тот улыбался.
— О чем вы говорите? — недоуменно спросил Артур.
Мистер Стюарт был удивлён.
— Но я только что объяснил.
— Это что, шутка?
— При чем тут шутка? Совершенно серьёзное предложение…
— Кого вы представляете? — перебила Норма.
Мистер Стюарт смутился.
— Боюсь, что я не могу ответить на этот вопрос.
Тем не менее заверяю вас, что наша организация очень сильна.
— По-моему, вам лучше уйти, — заявил Артур, поднимаясь.

Мистер Стюарт встал с кресла.
— Пожалуйста.
— И захватите вашу кнопку.
— А может, подумаете день-другой?
Артур взял коробку и конверт и вложил их в руки мистера Стюарта.
Потом вышел в прихожую и распахнул дверь.
— Я оставлю свою карточку.

Мистер Стюарт положил на столик возле двери визитную карточку и ушел.
Артур порвал ее пополам и бросил на стол.
— Как по-твоему, что все это значит? — спросила с дивана Норма.
— Мне плевать.
Она попыталась улыбнуться, но не смогла.
— И ни капельки не любопытно?..
Потом Артур стал читать, а Норма вернулась на кухню и закончила мыть посуду.
— Почему ты отказываешься говорить об этом? — спросила Норма.
Не прекращая чистить зубы, Артур поднял глаза и посмотрел на ее отражение в зеркале ванной.
— Разве тебя это не интригует?
— Меня это оскорбляет, — сказал Артур.
— Я понимаю, но… — Норма продолжала накручивать волосы на бигуди, — но ведь и интригует?..
— Ты думаешь, это шутка? — спросила она уже в спальне.
— Если шутка, то дурная.
Норма села на кровать и сбросила тапочки.
— Может быть, это психологи проводят какие-то исследования.
Артур пожал плечами.
— Может быть.
— Ты не хотел бы узнать?
Он покачал головой.
— Но почему?
— Потому что это аморально.
Норма забралась под одеяло. Артур выключил свет и наклонился поцеловать её.
— Спокойной ночи…
Норма сомкнула веки. Пятьдесят тысяч долларов, подумала она.
Утром, выходя из квартиры, Норма заметила на столе кусочки разорванной карточки.
Повинуясь внезапному порыву, она кинула их в свою сумочку.
Во время перерыва она склеила карточку скотчем.
Там были напечатаны только имя мистера Стюарта и номер телефона.

Ровно в пять она набрала номер.
— Слушаю, — раздался голос мистера Стюарта.
Норма едва не повесила трубку, но сдержала себя.
— Это миссис Льюис.
— Да, миссис Льюис? — Мистер Стюарт, казалось, был доволен.
— Мне любопытно.
— Естественно.
— Разумеется, я не верю ни одному слову.
— О, это чистая правда, — сказал мистер Стюарт.
— Как бы там ни было… — Норма сглотнула.
Когда вы говорили, что кто-то в мире умрёт, что вы имели в виду?
— Именно то, что говорил. Это может оказаться кто угодно.
Мы гарантируем лишь, что вы не знаете этого человека.
И, безусловно, что вам не придется наблюдать его смерть.
— За пятьдесят тысяч долларов?
— Совершенно верно.
Она насмешливо хмыкнула.
— Чертовщина какая-то…
— Тем не менее таково наше предложение, — сказал мистер Стюарт.
Занести вам прибор?
— Конечно, нет! — Норма с возмущением бросила трубку.
Пакет лежал у двери. Норма увидела его, как только вышла из лифта. Какая наглость! — подумала она.
Я просто не возьму его. Она вошла в квартиру и стала готовить обед.
Потом вышла за дверь, подхватила пакет и отнесла его на кухню, оставив на столе.
Норма сидела в гостиной, потягивая коктейль и глядя в окно.
Немного погодя она пошла па кухню переворачивать котлеты и положила пакет в нижний ящик шкафа.
Утром она его выбросит.
— Может быть, забавляется какой-то эксцентричный миллионер, — сказала она.
Артур оторвался от обеда.
— Я тебя не понимаю.
Они ели в молчании. Неожиданно Норма отложила вилку.
— А что, если это всерьёз?
— Ну и что тогда? — Он недоверчиво пожал плечами.
Что бы ты хотела — вернуть это устройство и нажать кнопку? Убить кого-то?
На лице Нормы появилось отвращение.
— Так уж и убить…
— А что же это, по-твоему?
— Но ведь мы даже не знаем этого человека.
Артур был потрясён.
— Ты говоришь серьёзно?
— Ну, а если это какой-нибудь старый китайский крестьянин за десять тысяч миль отсюда?
Какой-нибудь больной туземец в Конго?
— А если это какая-нибудь малютка из Пенсильвании? — возразил Артур.
Прелестная девушка с соседней улицы?
— Ты нарочно все усложняешь.
— Какая разница, кто умрёт? — продолжал Артур. — Все равно это убийство.
— Значит, даже если это кто то, кого ты никогда в жизни не видел и не увидишь, — настаивала Норма, —
кто то, о чьей смерти ты даже не узнаешь, ты все равно не нажмешь кнопку?
Артур поражённо уставился на нее.
— Ты хочешь сказать, что ты нажмешь?
— Пятьдесят тысяч долларов.
— При чем тут…
— Пятьдесят тысяч долларов, Артур, — перебила Норма.
Мы могли бы позволить себе путешествие в Европу, о котором всегда мечтали.
— Норма, нет.
— Мы могли бы купить тот коттедж…
— Норма, нет. — Его лицо побелело. — Ради бога, перестань.
Норма пожала плечами.
— Как угодно.
Она поднялась раньше, чем обычно, чтобы приготовить на завтрак Артуру блины, яйца и бекон.
— По какому поводу? — с улыбкой спросил Артур.
— Без всякого повода. — Норма обиделась. — Просто так.
— Отлично. Мне очень приятно.
Она наполнила его чашку.
— Хотела показать тебе, что я не эгоистка.
— А я разве говорил это?
— Ну, — она неопределённо махнула рукой, — вчера вечером…
Артур молчал.
— Наш разговор о кнопке, — напомнила Норма.
Я думаю, что ты неправильно меня понял.
— В каком отношении? — спросил он настороженным голосом.
— Ты решил, — она снова сделала жест рукой, — что я думаю только о себе…
— А-а…
— Так вот, нет. Когда я говорила о Европе, о коттедже…
— Норма, почему это тебя так волнует?
— Я всего лишь пытаюсь объяснить, — она судорожно вздохнула, — что думала о нас.
Чтобы мы поездили по Европе. Чтобы мы купили коттедж.
Чтобы у нас была лучше квартира, лучше мебель, лучше одежда.
Чтобы мы, наконец, позволили себе ребёнка, между прочим.
— У нас будет ребёнок.
— Когда?
Он посмотрел на нее с тревогой.
— Норма…
— Когда?
— Ты что, серьёзно? — Он опешил. — Серьезно утверждаешь…
— Я утверждаю, что это какие-то исследования! — оборвала она.
Что они хотят выяснить, как поступит средний человек при таких обстоятельствах!
Что они просто говорят, что кто-то умрёт, чтобы изучить нашу реакцию!
Ты ведь не считаешь, что они действительно кого-нибудь убьют?!
Артур не ответил; его руки дрожали. Через некоторое время он поднялся и ушел.
Норма осталась за столом, отрешённо глядя в кофе.
Мелькнула мысль: «Я опоздаю на работу…» Она пожала плечами. Ну и что?
Она вообще должна быть дома, а не торчать в конторе…
Убирая посуду, она вдруг остановилась, вытерла руки и достала из нижнего ящика пакет.
Норма положила коробочку на стол, вынула из конверта ключ и удалила колпачок.
Долгое время она сидела, глядя на кнопку. Как странно… ну что в ней особенного?
Норма вытянула руку и нажала на кнопку. Ради нас, раздражённо подумала она.
Что теперь происходит? На миг ее захлестнула волна ужаса.
Волна быстро схлынула. Норма презрительно усмехнулась.
Нелепо — так много уделять внимания ерунде.
Она швырнула коробочку, колпачок и ключ в мусорную корзину и пошла одеваться.



Она жарила на ужин отбивные, когда зазвонил телефон. Она поставила стакан с водкой-мартини и взяла трубку.
— Алло?
— Миссис Льюис?
— Да.
— Вас беспокоят из больницы «Легокс хилл».
Норма слушала будто в полусне.
В толкучке Артур упал с платформы прямо под поезд метро.
Несчастный случай.
Повесив трубку, она вспомнила, что Артур застраховал свою жизнь на двадцать пять тысяч долларов,
с двойной компенсацией при…
Нет. С трудом поднявшись на ноги, Норма побрела на кухню и достала из корзины коробочку с кнопкой.
Никаких гвоздей или шурупов… Вообще непонятно, как она была собрана.
Внезапно Норма стала колотить ею о край раковины, ударяя все сильнее и сильнее, пока дерево не треснуло.
Внутри ничего не оказалось — ни транзисторов, ни проводов…
Коробка была пуста.
Норма вздрогнула, когда зазвонил телефон.
На подкашивающихся ногах она прошла в гостиную и взяла трубку.
Раздался голос мистера Стюарта.
— Вы говорили, что я не буду знать того, кто умрёт!
— Моя дорогая миссис Льюис, — сказал мистер Стюарт.
Неужели вы в самом деле думаете, что знали своего мужа?