Сказки для взрослых

Гадкий Утенок

Практически в первый же день после своего возвращения, бывший Гадкий Утенок важно-вразвалочку подошел к Коту, мирно дремлющему на крылечке, и заявил:
- Когда мы, лебеди, пролетали над Египтом, то видели потрясающую вещь. Оказывается, в Египте кошка - священное животное!
- Мрррр, - довольно прищурился Кот.
- Правда, здесь нам тут не Египет... К счастью, на родине все знают, что бесполезнее кошки зверя нет, - и такой же важной вразвалочкой удалился.

- Товарищи! Господа! Мы, лебеди, не просто искали местечко потеплее, мы совершали совсем культурную миссию! В нашей этнографической экспедиции мы узнали о множестве традиций, и теперь мой долг, я бы даже сказал, неотъемлемая обязанность бытия - нести свет просвещения среди народных масс и далее.
- А без света мы никак не проживем? - Петух терпеть не мог, когда на птичьем дворе кто-то выступал громче, чем он.
- Помолчи, отсталое мещанство! - Утка, которая после возвращения сына вся расцвела и осмелела, не собиралась прощать Петуху способность раньше всех находить самую вкусную еду.
- Вот кому и следовало бы помолчать, так это тебе, соседушка, - добавил в голос еще яду Петух. - Меня давно интересует вопрос, как же это так могло получиться, что утка снесла лебединое яйцо?!
Утка побледнела всеми перьями, вокруг загоготали.
- Шовинистская свинья!
- Чего это сразу мной обзываться?! - обиженно захрюкала Свинья.
Поднялся гам. Вспомнили все случаи, когда лебеди пролетали над двором, кто где в этот момент был и что делал. Оказалось, что не у всех куриц есть алиби, Петух разошелся окончательно, грозился разогнать весь свой гарем и тоже завести себе "лебедушку", Свинья жаловалась на скудость употребляемых ассоциативных определений и искала альтернативы, гневно залаял Пес, услышавший от нее обидное в женском роде, и заблеяла Коза, услышавшая обидное в роде мужском. Хозяйка, вышедшая проверить, почему на дворе так шумно, запнулась за Кота, мирно дремавшего на крылечке, и ему опять досталось больше всех.

- ...Слышишь ты, птица! Блин, да позовите же его кто-нибудь!!
Петух надрывался уже минут двадцать, но Лебедь, плававший на середине озера, предпочитал его не слышать. На берегу собрался весь птичий двор, но из водоплавающих была только Утка, а просить ее напрямую после всех выщипанных друг у друга перьев Петух просто не мог.
В этот момент любопытство Лебедя пересилило гордость. Сделав вид, что только что заметил галдящую толпу, он подплыл неспешно.
- Слушай, птица..., - Петух с трудом мирился с тем, что кто-то смотрел на него свысока, как этот Лебедь с длинной шеей. - Ваш... лебеденыш достал нас уже всех.
- Достал?
- Абсолютно. Толкает лозунги, переустраивает порядки, позавчера запретил клевать зерно и всех призывал переходить на экологически чистую зеленую траву. На прошлой неделе заявил, что открывает курсы "по превращению в лебедя, недорого". Мои дуры... извините, дамы... мои куры плачут почти ежедневно, потому что цыплята пытаются учиться у него не только летать, но и плавать.
- Но это же хорошо. Прогресс, новые умения, новые возможности. Нет? - Лебедь даже не пытался скрыть издевку.
- Оно, конечно, да... Но из-за него ж постоянно все ссорятся!!! А уже осень, и вы на днях соберетесь в путь. Ну мы и подумали... Пусть мы будем отсталым, духовно неразвитым мещанством, пусть мы будем клевать зерно без новых технологий и пить воду из лужицы, пусть мы не будем летать на юга каждый год, только заберите его от нас!!!!
- Видишь ли, друг мой, - Лебедь сделал вид, что задумался. - Не могу.
- Почему?!!
- Потому что он - утка.
- Как это "утка"?! - ахнула Утка.
- То есть селезень. Один раз слетал с нами, но ведь это же невыносимо - то мы летим слишком быстро, то слишком высоко, то он не отдохнул, то обзывается "лентяями", то он не наелся, то он слишком отъелся и его от местных жителей спасать надо...
Поднялся гам. Утка верещала, что этого не может быть, потому что ради любимого сыночка она даже вспомнила, где, когда и с кем. Петух орал на свой гарем и грозился затоптать этого Селезня в особо извращенной форме, Куры плакали и клялись нести только золотые яйца. Индюк хрюкал над этим зоопарком, пока его нечаянно не столкнули в воду, а когда достали - обозвал всех надутыми идиотами. На "надутых" обиделись сидевшие на диете Перепелки, и заодно с ними Индейка. Вспомнили предков-птеродактилей, пожалели, что зубы исчезли в процессе эволюции, прокляли по этому поводу предков-птеродактилей и заодно взвалили на них ответственность за кризис и птичий грипп.
В этот момент Хозяйка, вышедшая проверить, почему на дворе так тихо, обнаружила на земле только пару перьев, и к тому времени, как птицы вернулись с озера, Коту опять досталось.

Спустя несколько месяцев...
- Жестковатый кусочек попался, - как бы невзначай заметил Хозяин, с трудом прожевывая жилистое мясо.
- Ах так! - взвилась Хозяйка, которая обнаружила, что птица не жуется, еще на кухне, когда украшала блюдо для подачи на стол. - То есть ты хочешь сказать, что я не умею готовить?! Что я - плохая жена?!!
- Ничего подобного я не говорил. А ты могла бы хоть в рождественский вечер обойтись без упреков, - заранее смирился с участью Хозяин.
- То есть я еще и скандалистка?!! А кто, спрашивается, кто притащил мне эту старую утку, и как, спрашивается, я должна была приготовить из нее что-то съедобное?!
- Да вполне съедобно, мам, - попытался сгладить ситуацию Отпрыск.
- "Вполне"?! "ВПОЛНЕ"?!! И вот это неблагодарное чудовище я воспитала?!!!...
Скандал продолжался почти до утра. Доедать ужин, разумеется, никто не стал и почти нетронутый селезень был отправлен к объедкам.
Больше всего досталось Коту.

Девушка и принцАнтон Викторович Вильгоцкий

Девушка сидела на берегу реки и мечтала о прекрасном принце на белом коне. В это время из леса выехал всадник. Был он юн, прекрасен, и, в придачу ко всему, доводился сыном королю. Только конь у него был чёрный.
Увидев сидящую на берегу девушку, принц подумал: "Судя по тому, как мечтательно она смотрит вдаль и как томно вздыхает время от времени, ей, несомненно, грезится прекрасный принц. А мне как раз нужна невеста. Почему бы не попробовать счастья, раз уж наши желания совпадают?"
- Не стоит, - словно угадав его мысли, промолвил конь, - Я таких много перевидал. Обязательно к чему-нибудь придерётся.
- Опять за старое! - возмущённо воскликнул принц, - Запомни, свою личную жизнь я устраиваю сам и вовсе не нуждаюсь в советах каких-то там коней. Двигай к ней, если не хочешь остаться без вечерней порции овса!
- Слушаюсь и повинуюсь, - обиженно буркнул конь и неспешно побрёл в указанном направлении.
В трёх десятках шагов от берега принц спешился и, оставив коня пастись в зарослях ивняка, на цыпочках подкрался к девушке.
- А потом он возьмёт меня на руки и отнесёт на огромную пуховую перину, застеленную белоснежным покрывалом с золотыми кисточками по краям, - мурлыкала девушка, - А потом... - что будет дальше, она представляла себе весьма смутно, и потому начала сначала, - Вот, сейчас он выедет из леса - прекрасный благородный юноша на белом коне. Подъедет ко мне и скажет: "Здравствуй, красавица!". "Здравствуй, прекрасный принц!", - скажу я...
- Здравствуй, красавица! - сказал прекрасный принц.
Девушка вздрогнула и ошалело уставилась на него. Увидев мужчину, она вскочила и отбежала на несколько шагов. Хотела истошно завизжать, но передумала, заметив, что он прекрасен.
- Не бойся меня, - сказал принц, - я не причиню тебе зла. Скажи мне, о юная дева, что делаешь ты здесь в этот прекрасный солнечный день?
"Он говорит, как принц!", - восхищённо подумала девушка и сказала:
- Я мечтала о прекрасном принце, но вы, сударь, отвлекли меня. Не знаю, что мне теперь и делать.
"Yes!", - подумал принц и, опустившись перед девушкой на одно колено, нараспев произнёс:
- Я отвлёк тебя, чтобы сказать, что мечта сбылась. Я и есть тот прекрасный принц из твоих фантазий. И я предлагаю тебе стать моей женой.
"Невероятно!", - подумала девушка. Ей захотелось прыгать и хлопать в ладоши, а ещё больше - побежать в деревню и рассказать обо всём подружкам, чтобы они удавились от зависти. Но делать этого было нельзя - велик был риск упустить прекрасного принца.
- А ты правда принц? - хихикнув, спросила девушка.
- Да, - с достоинством произнёс принц и встал, гордо выпятив грудь.
- Живёшь в замке?
- О, да! Это высокий и неприступный замок. В нём очень много комнат, старинной мебели и прислуги. Тебе понравится.
- А твои родители - король и королева?
- Ну разумеется. А я - их наследник. Так что, если я не погибну в военном походе, то когда-нибудь стану королём. А ты - королевой. Если, конечно, выйдешь за меня замуж. Соглашайся, ну?
- Мне нужно подумать, - кокетливо сказала девушка, - Да, я самое главное забыла спросить - почему ты пришёл пешком? Где твой белый конь?
- Вон мой конь, в ивняке пасётся, - небрежно бросил принц, - Эй, конь! Подь сюды!
Конь, подобострастно улыбаясь, вышел из зарослей и встал рядом с принцем, положив ему голову на плечо.
- Красивый, правда? - сказал прекрасный принц, потрепав его по загривку.
У девушки глаза полезли на лоб.
- Но он же чёрный! - разочарованно воскликнула она.
Принц посмотрел на коня так, словно видел его в первый раз.
- Ну да, - недоумённо произнёс он, - А какая, собственно, разница?
Девушка зашлась истерическим смехом.
- Нет, вы только посмотрите на него! - проверещала она, - Объясняю для тупых: я тут мечтала о принце на БЕЛОМ коне! А ты... ты какой-то неправильный принц. Не пойду я за тебя замуж! Убирайся прочь, не то я позову своего дядю, и он намнёт тебе бока!
- Но как же... - дрожащим голосом пролепетал принц, - Ведь я же пр... при...
- Тпру! - осадил его конь, - Я ведь тебя предупреждал. Поедем отсюда, её не переубедишь.
Принц хотел было возразить, но, увидев беспросветную глупость в глазах девушки, махнул рукой. Вскочив в седло, он развернул коня и поскакал обратно в лес.
- Трусишка! - неслось ему вслед, - Испугался моего дядю! А говорил - принц!

Принц вёл коня под уздцы по узкой лесной тропинке. Конь время от времени всхрапывал и махал хвостом, отгоняя прожорливых комаров. Разобиженный на весь белый свет принц стоически терпел домогательства кровососов. С момента расставания с девушкой он не проронил ни слова.
Наконец он не выдержал, остановился, выхватил шпагу и в сердцах сломал её об колено.
- Дьявол тебя разбери, конь! - закричал принц, - Откуда, ну откуда ты мог всё знать? Какой позор! - упав на колени, принц зарыдал и начал рвать на себе волосы, - Какой позо-о-ор!
- Не стоит отчаиваться, мой друг, - сказал, присев рядом с принцем, конь, - Ты не виноват, что нам попалась такая дура. Я ничего не знал заранее, просто выдвинул гипотезу, опираясь на прошлый опыт. Как ты помнишь, меня подарил тебе твой отец, мудрый и справедливый король. Он ведь тоже был когда-то принцем и тоже разъезжал по белу свету в поисках невесты. Дочери герцогов и баронов неоднократно пытались захомутать его на балах, но тщетно, - будущий владыка был юн и витал в облаках. Он непременно хотел жениться на романтичной девушке. Сельской красавице, предающейся возвышенным мечтам, сидя в венке из одуванчиков на берегу реки. Он выдавал желаемое за действительное и не раз терпел фиаско, подобное тому, что заставило тебя снизойти до слёз. Однажды ему даже намяли бока. После этого твой отец опомнился и обратил свой взор туда, где его давно ждали - ко двору. Там он, в конце концов, и встретил предназначенную ему небесами великую любовь - твою мать. Но прежде, чем обвенчаться с ней, он ещё раз проехал по местам своих былых неудач. Правда, я в том походе уже не участвовал. И вот почему, - склонившись к самому уху принца, конь начал что-то быстро ему нашёптывать. Лицо наследника престола озарила радостная улыбка. С каждым словом животного она становилась шире, а под конец принц и вовсе расхохотался.
- Расскажешь потом, ага? - спросил, осклабившись, конь и, получив слово чести, зашагал дальше. Принц вприпрыжку бежал за ним, размахивая руками и распевая рыцарские баллады.

Днём позже на берег, где девушка отказала принцу, выехал из леса всадник на белом коне. На вид - чуть постарше вчерашнего, но почти такой же прекрасный. Да и принцем он тоже был. Причём, тем же самым, что и вчера. Чтобы изменить свою внешность, юноша позаимствовал у отца один из его париков, а в придворном театре взял накладные усы и бороду. Но главным козырем в его сегодняшней игре был ослепительно-белый конь с роскошной гривой и длинным густым хвостом. В отличие от всадника, конь был другой, хотя поначалу принц загорелся идеей покрасить в белый цвет чёрного. Делать это ему отсоветовал сам чёрный конь, сказав, что краска может облупиться в самый неподходящий момент, а это, учитывая характер объекта, чревато гибелью всей затеи. Принц не стал спорить, поскольку конечный результат был для него важнее. К тому же, в дворцовой конюшне белых коней насчитывалось целых сто семьдесят пять. Принц выбрал самого белого и всё утро чистил его скребницей, поливал водой из бадьи и умащивал благовониями.
Девушка будто бы и не покидала своего "поста". Как и вчера, она сидела на берегу, зачёрпывала пригоршнями воду и тут же выплёскивала её обратно, что-то бормоча себе под нос. "Ну, здравствуй, детка", - ухмыльнувшись, подумал принц, - "Сегодня твоя мечта сбудется окончательно и бесповоротно".
- Здравствуй, красавица! - елейным голосом произнёс принц, тихой сапой подкравшись к девушке. Девушка вздрогнула и ошалело уставилась на него. Увидев мужчину, она вскочила и отбежала на несколько шагов. Хотела истошно завизжать, но передумала, заметив, что он прекрасен.
- О принце мечтаешь, да? - небрежно поинтересовался принц, ковыряя землю носком шикарной замшевой туфли с бантом.
- Да. А ты откуда знаешь?
- Ха! - усмехнулся принц, - На то я и принц, чтобы всё знать.
"Вот это номер!" - пронеслось в голове у девушки, - "Гнездо у них там, что ли, в этом лесу?"
- Да-да, я принц, - продолжал тем временем наследник престола, - Всем принцам принц! Замок там, и всё такое... Золота полные сундуки, прямо не знаю уже, куда его девать, это золото. Только вот жены пока нет. Пойдёшь за меня, свет мой ясный?
"Ну и удача!", - думала девушка, - "Два принца за два дня, и один другого прекрасней! Должно быть, место заколдованное. Недаром же Хромой Ганс только сюда ходит рыбу ловить. А впрочем, при чём тут место? Наверное, вчерашний принц этому про меня рассказал, вот он и приехал свататься. Недаром же по мне все деревенские парни сохнут!"
- А ты правда принц? - кокетливо захлопав ресничками, спросила девушка.
- Да принц, принц, - скрипнув зубами, ответил юноша, - Вот, и справка есть, - принц достал из-под камзола потёртый листок бумаги с гербовой печатью. На деле то была долговая расписка одного из молодых баронетов, но принц по некоторым признакам догадывался, что девушка не умеет читать.
При виде справки девушка совсем растаяла, но всё же поинтересовалась у принца, где он живёт, и кем работают его родители. В душе у неё чирикали райские птички, но девушка сказала с деланным безразличием:
- Надоели эти принцы, право слово. Отбою от них нет. Липнут, ну просто, как мухи! Вот, вчера приезжал один. Такой же, как ты, только рыжий и без бороды. И замок у него есть, и прислуга, и родители - король с королевой. А конь, представляешь - чёрный! - девушка заливисто рассмеялась. Принц, для приличия, - тоже.
- Ой! - воскликнула девушка, - Да как же это я, дура, забыла?! Конь-то белый у тебя есть?
Этого вопроса принц с нетерпением ждал весь день.
- Есть! - гаркнул он и, сунув два пальца в рот, залихватски свистнул.

Земля задрожала под ударами копыт. Тишину над рекой прорезало дивной чистоты конское ржание, и на пригорок из ивняка грациозно взбежал, - нет, не взбежал даже, а взлетел - великолепный белый жеребец, сиявший, казалось, ярче самого Солнца. Всхрапнув, он остановился на вершине и принялся бить копытом в землю, поворачиваясь то одним боком, то другим.
- Ну как, впечатляет? - осведомился принц.
- Знаменито! - выдохнула девушка, падая в его объятия.
- Я так понял, ты согласна выйти за меня замуж? - спросил принц, стиснув дрожащими от нетерпения пальцами её ягодицы.
- Да! Да, мой принц! Поспешим же во дворец! Я сгораю от нетерпения стать твоей женой!
- Не всё так просто, дорогая, - промолвил принц, отодвигая от себя девушку, - Я - принц, а принцы, как ты, наверное, знаешь, не женятся абы на ком. Сначала я должен удостовериться, что ты действительно девушка.
- А разве ты сам этого не видишь? - очумело спросила девушка.
- Нужно документальное подтверждение. Я же предъявил тебе справку в том, что я принц. Теперь, будь любезна, покажи мне бумагу, в которой сказано, что ты - девушка.
- Но у меня нет справки, - чуть не плача, сказала девушка, - Но я девушка, ты можешь мне верить. Те, кто не знает моего имени, так и говорят: "Девушка, можно с вами познакомиться?"
- Это ещё ничего не значит, - покачал головой принц, - Кстати, как тебя зовут?
- Катарина. А тебя?
- Генрих, - бессовестно соврал принц.
- Генрих, любимый! - девушка упала принцу на грудь и зарыдала, - Верь мне, пожалуйста!
Но принц был непреклонен.
- Боюсь, со свадьбой придётся повременить, - сказал он и сделал вид, что собирается уходить, - Я не могу рисковать репутацией своего рода. Хотя... - принц остановился и принял задумчивый вид.
- Что? Что, Генрих? - прыгала вокруг него Катарина.
- Придворный лекарь как-то сказал мне, что в случае крайней необходимости я смогу проверить это сам. Вспомнить бы только, как... Не подскажешь, Катарина?
- Кажется, это делается на большой пуховой перине, - задумчиво протянула девушка, - Как именно, - я не знаю.
- Перина здесь ни при чём, - отмахнулся принц, - Лекарь говорил, что это можно делать даже в военном походе... Вспомнил! - радостно заорал вдруг он, хлопнув себя по лбу, - Сегодня определённо твой счастливый день, - Ну-ка, милая, повернись, - Катарина послушно повернулась, - Наклонись! Так, что же там дальше? Ах, да... Подними юбки и расставь ноги пошире.
- Ты часом не сечь меня собрался? - с опаской поинтересовалась девушка.
- Скорее уж пороть, - усмехнувшись в искусственные усы, сказал принц. Расстегнув штаны, он извлёк наружу своего "маленького принца", тут же ставшего большим, подошёл к девушке и взял на приступ её любовное устье.
- Больно! - пожаловалась Катарина.
- А ты как думала? - хохотнул принц, - Медицина - это такая штука, что без боли никак. Мне вот в прошлом году зуб больной драли, - думал, помру. А что поделаешь, - анестезию ещё нескоро изобретут. Ты потерпи, подруга, сейчас пройдёт. Ух! Ух! Ух!
Девушке происходящее не слишком нравилось, но ради удачного замужества она была готова вытерпеть что угодно.
- Ну, скоро ты там? - спросила она, когда "проверка" чересчур уж затянулась.
- Сейчас. Уже почти кончил. Ааааах! - выпустив в лоно девушки войско потенциальных бастардов, принц вытащил из неё своего дружка, вытер его об девушкину юбку и запихнул обратно в штаны.
- Что это с тобой? - спросила, разгибаясь, Катарина.
- Это я от разочарования, - заявил принц, застегивая последнюю пуговицу, - Ты не девушка.
- Что?! - Катарина не поверила своим ушам, - Этого не может быть! Спроси любого в деревне, и все это подтвердят! Те, кто не знает моего имени...
- Это мы уже проходили, - устало зевнув, прервал её принц, - Впрочем, возможно, я и ошибся, это ведь был мой первый медицинский опыт. Давай сделаем вот как. Я подожду тебя здесь, а ты беги к деревенскому лекарю и попроси его ещё раз всё проверить. Если я был не прав, пускай он выпишет тебе справку, и тогда можешь смело возвращаться сюда, прихватив белое платье. Но если мои опасения подтвердятся, - принц грозно нахмурил брови, - лучше не возвращайся вовсе! Гнев особ королевской крови страшен, а я непременно разгневаюсь, если узнаю, что ты меня обманула. Ну, что же ты стоишь? Беги!
Девушка развернулась и, подобрав юбки, во весь дух понеслась по направлению к деревне. "Да как же это?", - думала она, - "Нет, такого не может быть! Наверняка, он ошибся. Господи, только бы лекарь был дома!"
Принц смотрел ей вслед, сложив мускулистые руки на могучей груди. Как только Катарина скрылась из виду, он кликнул коня.
- Видел, любезный, как мастерски я развёл эту деревенскую пигалицу? - с гордостью спросил принц, когда ослепительно-белый конь подскакал к нему, - Учись, пока я жив!
- Мудрость моего повелителя не знает границ, - скромно потупив взор, сказал конь, - К сожалению, я не настолько свободен в своём выборе, чтобы надлежащим образом воспользоваться плодами сегодняшнего урока. Вся моя жизнь проходит на охоте и в военных походах, и в очереди на случку я далеко не первый...
- Ничего, приятель, теперь всё будет по-другому, - приободрил его принц, - Ты сослужил мне славную службу, и достоин награды. Когда вернёмся в замок, замолвлю за тебя словечко конюху. Будешь пастись на городском выгоне, вместе с кобылками наших вассалов. И улучшать их породу! - смеясь, принц хлопнул коня ладонью по крупу.
- Благодарю вас, милорд, - низко склонив голову, сказал конь, - Мне хотелось бы уточнить - когда мы вернёмся в замок? Насколько я понимаю, вы намерены дождаться возвращения своей прекрасной возлюбленной?
- Ты что, с дуба рухнул? - насмешливо произнёс принц, - Какая она мне возлюбленная? Так, профурсетка, пыль на моих сапогах. Вот что, любезный, вези-ка меня домой. Сегодня вечером во дворце будет бал, и я не хочу его пропустить. Не думаю, что присмотрю себе невесту сегодня же, но, во всяком случае, искать её следует именно там, при дворе. Ведь я же принц, Дьявол меня разбери! Прекрасные дочери родовитых вельмож готовы отдать свою жизнь за один только танец со мной! Как же ты мог подумать, что я всерьёз увлекусь этой безмозглой девкой?
- Простите, мой господин, - испуганно молвил конь, - Я всего лишь конь, и мне свойственно ошибаться даже в таких простых вещах.
- Прощаю, - великодушно произнёс принц, вскочил в седло и пустил коня в галоп. "Чёрного тоже надо будет наградить", - думал юноша, въезжая в лес, - "Что бы такое для него придумать? Пожалуй, в следующий раз мы с белым возьмём его с собой, чтобы он мог всё видеть своими глазами!".

ЛеШной клад

Тоже Фрукт

(сказка)

"Это знак, Жихарка, это знак был!
Там, промёж сосён копать надо было, клад тебе леший показал гуманизьма из!
Надо было не топор, а лопату просить."

из разговора специалистов.

Жих пошевелился, бок ощутимо приморозило. Надо было просыпаться. Вокруг посветлело, не от Розоперстой Эос, блин, а просто за ночь выпал снег. Широкие лапы вековой ели, под защиту которых забрался Жих, пригнуло ещё ближе к земле.

Жих раскутался из кокона, сварганенного наскоро из брезента, встал на карачки и высунул лохматую голову из укрытия. Снег. Белое всё, чистенькое. И холодное! Следа вчерашнего не найдёшь, а вот своих понаставишь – кто хошь прочтёт.

Вчера, от большого ума, понадеялся на матушку Халяву, да вот и влип. Попал в гости к батюшке Лешему.

По большой дороге деревьев наваляло, не проехать. Ураган вчера старался, как маклер по недвижимости. Всё предлагал новые и новые варианты пакостей. Да наконец и выдал самое то. Короче, свернул Жих с большака, не стал с преградами бороться. Думал, хитрован, проскочить по лесной убогой рокаде. Ну и на ж тебе! Тоже, впереди легла сосна поперёк дороги. А и то, чем , понимаешь, большака хуже? Надо было крутить руля обратно. Да пока репу чесал, пока думал как разворачиваться, а позади ещё одна сосна легла. И был теперь Жих, как кур во щах, али ещё лучше, как гвоздь в клещах. И делать нечего и браниться не с кем.

Жих леса знал, худо-бедно, бывал и в урманах и в болотах. Но более всего любил весёлый сосновый лесок, да чтоб по песчаным холмикам сосны, да чтоб ветерок промеж них юлил! Знал конечно, что у каждого леса свой Леший имеется, не с каждым правда знаком был, не довелось. Уж тутошнего точно не знал. Да и теперь знакомиться желания не было.

А всего веселее, что вчерашним вечером, выложил детина стоеросовая инструмент из багажника. И пилу-у и топо-ор. Всё чем можно в лесу спасться, то и выложил. Надо, мол, чтоб машина чистая была.
- И..лёгкая, как твоя дурья башка пустая, - сказал сам себе Жих.

Вечер скоро стал сдавать права ночи, да так удачно, прям с первого раза. Стемнело враз, будто выключилось где. Жих не стал зря мучить машину, палить бензин. Вытащил из багажника брезент (не надоумился выкинуть), да пошёл ёлку погуще искать. Самое милое дело под лапы еловые запрятаться, испросив у дерева разрешения, да закутавшись, спать завалиться. Оно всегда, утро вечера мудрёнее.

- Ещё этот дед на дороге, - ворочаясь под елью, вспоминал Жих И вроде не просил подвезти, но вслед Жиху так глянул, аж между лопаток повело.

- Чё я ему сделал, - думал Жих, - ни разу в лесу ни пустой бутылки, ни зряшного костерка не развел. Ну, бывало, по нужной нужде сходишь, так от этого всякому кустику только польза! Муравьям , правда, вред. Ну да на всякий чих, эт не наздравствуешься.

Слыхал правда Жих от одной очень сведущей тётеньки, тоже кстати лесной жительницы. Слыхал, что таким макаром, Леший, клад хочет показать. Мол, ежли впереди у тебя дорогу завалило, да потом ещё и сзади заколодило, то тут прямо посерёдке и копать надо! Непременно в этом месте клад сыщется.

- Ну да, ну да-а,- горестно повздыхал Жих, - конечно обязательно, непременно клад. Вот мне его тока щас и не хватало.

Нет, по самому-то благородному раскладу, клад Жиху давно личил. Денег всегда было в обрез, а когда и хоть прям тот обрез бери да на большак! Это правда, только так, присказка. Сроду Жих ни гопстопил, ни шарлыганил, ни чего другое что. Побузить да пошутить это ладно, по молодому делу всяко бывало. А вот, что до чужого, то это нет. Ну ежли только конфету мог слямзить, мармеладную. Охотник до мармелада Жих был великий. И сейчас, как вспомнил - захотелось. Впрочем захотелось много чего. С утряни прошлой, во рту не то что маковой росинки, хвоинки сосновой не было. Этого добра тут было в избытке и Жих в задумчивости оборвал молоденькую хвойную зеленушку, пожевать. От цинги, говорят, спасительна вещь. И сам свои мысли дурацкие оборвал, - какая ещё цинга? Делов-то, пойти за топором, да и развалить на китайские палочки енти две сосны! Вот только, что-то не мог никак Жих сообразить, а в какую сторону топать, за топором-то? Что-то вдруг дорожка ему показалась ой как незнакомая. С вечеру точно знал куда поворачивал, а сей час, хоть и по утреннему свету, всё одно, места незнакомые.

Водит Леший, возит чёрт, ты приехал на курорт,- придумывал про себя присказки Жих.

Ну неужто в самом деле копать? А чем и зачем? Значит, как ни крути, а надо топать за инструментом.

- Ну и пойду, - хорохорился Жих, - вот теперь пускай этот местный кладовщик и выводит куда надо, а то нипочём копать не буду!

Жих нарочно говорил громко и внятно, мало ли, может Хозяин сразу не услышит, так разная лесная мелочь обязательно доложит. Это глупости, что мол лесной народ по нашему не понимает. Очень даже понимает, когда надо. Мы, люди, вот мы никого не понимаем, мало того, ещё и не хотим. Себя-то и то только по ночам слышим, когда не спится...

Короче, повертелся Жих по сторонам, поискал солнышко на пасмурном небе, авось проглянет, да и пошёл по дороге вперёд. Назад успеется!

Через некоторое, не долгое время, отыскался съезд с дорожки, да видно что хожалый, трава короткая, колея не заросшая, совсем недавно телега ехала. Ну, подавай Бог ноги! Жих уширил шаг и через два поворота, семь кустов, вышел к невеликой, но ладно обустроенной избушке.
- Вот мне ещё Бабы Яги не хватало, - подумал было Жих, да спохватился. Теперь уж никакому коню в зубы не глянешь, хоть дарёному, хоть палёному, пусть и Яга, договоримся.
Дверь избушки открыла бабулька, как бабулька, никакая с виду не Яга. Всего и делов-то, что на плече ворон вещий, а под ногами Кот чёрный, гладкий со взглядом дерзким.
- Заплутал Касатик? – Густым басом молвила бабка, - аль разбойничать пришёл?

- А чего, бабушка, так ли уж я на разбойника похож? – вместо здрасьте, оторопело спросил Жих.

- И похож. Куртка кожанна, рожа перекошена, - засмеялась бабка. Видно, что не из пугливых.

Жих, опамятовав, вежливо поздоровался и слёзно просил у бабки какого ни есть инструмента. Хоть топор, хоть пилу.

- А вот нету, - развела руками бабушка, - племяш приезжал дров наколоть, так и разнес колун об кряж еловый, с дурна ума. Поехал вот, днями быть обещался, новый привезть. А пила у меня только отрезная, на лехтричестве.

После таких слов Жих заметил за избушкой столб воздушки 0,4kV, а в зелянке явно прятался дизельгенератор киловатт на 12. Вот те и лес!

- Так что осталась только лопата, мил друг, хошь бери, но только с возвратом, - усмехнулась бабка.
- Судьба-а, - вздохнул Жих, - давай уж бабушка лопату, как-нибудь управлюсь

Лопата оказалась ладная, крепкий закругленный штык на легком гладком древке, укреплённый не вшивым гвоздиком, а стальными кольцами на шурупах. Ловко кинув лопату на плечо, Жих зашагал обратно к машине. Завёл дед за лопатой, топора ишь не дал. Вышел Жих на дорогу, дошагал до места и...похолодело, али наоборот обожгло всё! Оторопел короче. Место вроде то, вот и сосна валяется, а за ней другая, метрах в семи. А машины нет!? -
-Что ж это я, пешком сюда прилетел, - ошарашенно спросил у леса Жих.
- Эй! Дед, хорош прикалываться, я уж и лопату принёс, сейчас всё что тебе надо откопаю, верни блин, транспорт!!!

Лес стоял, не шелохнулся, тихий после вчерашнего урагана, побеленный сегодняшним снежком. Что ему людишки в общем и Жих со своими проблемами в частности? Короче , нет ответа. Но, как бы и есть. Для понимающего – есть. Чтобы-то ни было копай! И Жих принялся за дело. Ещё и подумал про себя, - хорошо что машины нет, копать способнее. Вот только где начать? А вот, по левой колее вроде земля провалилась, верный знак. Жих скинул куртку, повесил на ветку павшей сосны, плюнул на руки и стал сноровисто стёсывать лопатой край осыпи. Лопатка была что надо, легко резала укатанный грунт, под нажимом ноги не кособочилась, древко гладко скользило в руках . Вскоре что-то звякнуло под штыком. Жих стал копать осторожнее, будто кто-то ему сказал из-за плеча, - не спеши парень. И так вот не спеша открылся гладкий латунный стакан крупнокалиберного снаряда.
- Распротак тя и разэдак да,- начал было Жих, но остановился.
- Хорош, етить туды и сюды, клад! – прошептал он, оставил лопату и подстелив на землю брезент устроился на коленках перед снарядом. Дальше пошла работа ручная, пальцевая да ногтевая. Про всё забыто было, осталась только вот эта гладкая смерть да Жих над нею, как акушер над роженицей. Только вот задача его была другая , там младенца ждали, новую жизнь, а тут...А впрочем тут тоже, тоже шла речь о жизни.
Очистив морду снаряда, Жих мягкими касаниями пушистой еловой ветки смёл последний песок. Взрыватель был цел и находился он в том месте, где остановилось вчера левое переднее колесо Жихова шевролётика. Чуток не доехал.
Как его, снаряд этот, угораздило выперется под доргу? А может он тут всю свою сознательную жизнь лежит? Да хрен бы с ним! Жих, плотно обхватил левой рукой саму эту пулю-дуру, правой рукой осторожно попытался пошевелить головку взрывателя. На его несмыслённое счастье, она таки пошла по резьбе!
Жих мягко , не спеша поднялся с колен, держа в руке свою добычу и увидел прямо перед собой тропу. Чистую такую, ни шишки на дорожке, ни веточки. Пошёл по ней. Через время, а не знаю через какое, вышел к оврагу, широкой трещиной змеившемуся по лесу. Понял, тут можно и будто кто-то за плечом сказал, - да сынок, кидай прямо вниз! Жих и киданул, сам упал на зелю, ухнуло, дрыгнуло, грохнуло. Вылетело из оврага новое эмалированное ведро и трахнуло Жиха по башке. На вот тебе - клад.
Когда Жих вернулся к дороге, там уже сноровисто орудовали каие-то мужики, пилили сосны, оттаскивали в стороны ветки. Работа кипела. Метрах в пятидесяти от бывшего завала стоял Жихов Шеролёт, чистенький, как с ведра! Ведро, кстати, Жих нёс с собой. Неделю собирался такое купить да вот, всё не сподобился.
Короче, сел и поехал...
- Не забудь Лешему спасибо сказать, орясина.
- Ужо, как-нибудь, не забуду-у.
- И бабке лопату верни.
- Агась, а как же!?

17.10.2009.

***

"остаточка вот только от *заначки* не получилось"
из разговора специалистов

17,10,2009.

Ах да… они такие страшные… с клыками и пьют нашу кровь, - подумает уставший после школы первоклассник, и уткнется в экран компьютера своей мордашкой, чтобы отвлечься от заданных уроков.

Примитивное представление, вызванное упоминанием их в детской книге - «страшилке». А теплое солнце тем временем медленно проникает вглубь сознания и освещает темный образ, навеянный купленным недавно бумажным изданием.

Мальчик усмехается, и его взгляд падает на иллюстрацию этой злополучной книги. Сегодня солнечно. Лучи солнца ласкают страницу за страницей. Подсознание впитывает кошмарный образ. Сейчас не страшно. Страшно будет ночью. Когда луна выйдет из-за света солнца и мальчик закроет глаза. Он будет ощущать страх, текущий вдоль штор, искажающий ночь, трансформирующий действительность. За окном что-то темное, страшное, но это всего лишь воображение… Что то, что одновременно правда и вымысел. Для мальчика сейчас все - реальность, , соприкасается с ней. Правда и вымысел…. Как далеки эти понятия друг от друга? За окном страх, но это всего лишь страх мальчика окутывающий все вокруг него.

Этой ночью он тоже не спит. Там за просторами других миров… Маленький мальчик – вампир. Он тоже учится в первом классе. Он тоже любит играть в компьютерные игры. Иногда забывает почистить перед сном белые клыки и недовольно ворчит, когда мать напоминает ему об этом. А вечером его семья, вооружившись кровяными коктейлями и пультом, садятся смотреть телевизор. Дрожащий маленький вампир, которому заботливые родители дали имя Эдвардс, поднимется в зал, чтобы через щель в двери посмотреть пугающий фильм. Его длинные черные волосы (как у уже взрослого вампира) соприкасаются с деревянной дверью, а красные глаза распахнуты в страхе. Белая кожа становится до невозможности белой. По щекам бегут слезы, но мальчик не может ничего с собой поделать. Это - губящее любопытство. Оно выстреливает прямо в сердце и убивает так необходимый ему покой. На экране происходит битва, нет, слишком мягкое выражение – кровавая резня. Родители мальчика и его старшая сестра наслаждаются страхом, от которого физически ощущаешь полет души. И вот перед правым, устремленным в дверной проем на экран глазом мальчика появляется причина его ночных мучительных страхов – ЧЕЛОВЕК.

Эдвардс убегает в свою комнату и дожидается, когда его мама придет, чтобы поправить одеяло и сказать: « Людей не существует, это просто выдумки… Спокойной ночи. Спи». Голос матери такой добрый и успокаивающий. Эдвардс перевернется на другой бок и попытается заснуть. Вот только интересно, почему каждую ночь ему снится один и тот же сон: мальчик-человек читающий детскую книгу про вампиров…

Похожий мир, похожая планета в форме шара, сферы, Референц–эллипсоида. От простого к сложному. Похожие животные – источник мяса для людей и крови для вампиров, похожие эмоции, овладевающие сердцем и разумом, и один страх на двоих. Они боятся друг друга...

Охота для дракона

У входа в пещеру рыцаря остановила охрана. Двое мордоворотов в униформе держали его под прицелом арбалетов пока их коллега о чем-то справлялся внутри. Вынырнув из темноты он махнул рукой.
- Можно, - рявкнул страж. - Этому назначено.
Рыцарь пожал плечами и шагнул в пещеру.
- Ты что-нибудь понимаешь? –спросил он Дрокселя.
В ответ меч только скрипнул в ножнах.
Внутри вместо груд сокровищ и традиционных скелетов, закованных в истлевшие доспехи, они увидели ровные ряды канцелярских столов, за которыми многочисленные клерки что-то чиркали в толстых бухгалтерских книгах, колдовали над хрустальными шарами и тыкали пальцами в новомодные гномьи пишущие машинки. Между столами метались мальчишки-посыльные, тетки в передниках развозили на тележках горячие напитки.
Рыцарь ошарашено замер.
- Сюда-сюда! – услышал он. – Ну, наконец-то.
Откуда-то сбоку выскочил юркий жизнерадостный господин и ухватил рыцаря за руку.
- Безумно рад, - тараторил господин, волоча рыцаря за собой. – Попрошу ко мне в кабинет. Офилия, крошка, кофе нам.

В просторной и хорошо освещенной комнате рыцаря затолкали в удобное кресло, а сам хозяин кабинета, прикрыв застекленную дверь, переместился за стол, сел и радостно улыбнулся.
- Ну, - проговорил он после паузы, - что скажете?
- Простите, - осторожно начал рыцарь, - а дракон, это вы?
Веселый господин замахал руками.
- Ну что вы. Я всего лишь менеджер.
- Но это драконья пещера?
- Эта пещера принадлежит господину дракону, совершенно верно. Равно, как и вся эта гора, включая третьи по величине в Империи серебряные рудники и угольный карьер. Вы вероятно проезжали на пути сюда конопляные поля? – рыцарь вспомнил деревни, полные постоянно улыбающихся, но несколько рассеянных селян. – Лучшие веревки в мире. Поля тоже принадлежат господину дракону. А так же два банка, верфи в Сильвании, металлургическая мануфактура... Кстати, - всплеснул ладошками хозяин кабинета – я узнаю логотип компании на вашем доспехе. Ну и всякой другой мелочи целая куча. Столичные газеты, провинциальные губернаторы, пяток государственных советников.
- Принадлежат дракону? – переспросил рыцарь.
- А что прикажете делать? Заполнить пещеру золотом и залечь сверху? Капитал должен работать. Деньги должны быть в обороте.
- Но я получил задание. Я должен найти дракона...
- Мне известно о вашем задании, - остановил его господин менеджер. – За господина дракона говорю я.
Рыцарь опешил.
- Так что же, мне с вами биться?
- Ну, зачем же биться? Вы получили задание "найти дракона". Считайте, что вы его нашли. И теперь от имени господина дракона я хотел бы предложить вам контракт.
- Чего? –воскликнули в один голос рыцарь и Дроксель.
- Видите ли, в горах Ужаса орудует тролличья банда. Караваны пропадают, бизнес страдает. Люди опять же гибнут. Господин дракон хочет, чтобы вы разобрались с этой маленькой проблемой.
- Я? – удивился рыцарь.
- А кто же еще?
- Ну, так ведь дракон сам кого хочешь...
- Господин дракон – уважаемый бизнесмен. Почетный гражданин трех городов, между прочим. Вы можете себе представить главу правления крупнейшего банка в Империи бегающим за горными бандитами? А вот вы у нас профессиональный охотник на чудовищ. Вам и карты в руки.
Рыцарь задумался.
- Но уничтожать чудовищ по заказу другого чудища. – проговорил он задумчиво. – Не нравится мне это...
- А если вы откажетесь, - продолжал господин менеджер, лучезарно улыбаясь, - то господин дракон просил напомнить, что последние семь лет он покрывал свыше 60% бюджета вашей Гильдии. Было бы ужасно, если бы Империя лишилась своих героев.

Белый царь
Бехтерев
Около колоколен
Глубоко и выше
Звоном расцарапаны
Листы бумаги
Стучат по крышам
Бьются в окна
Тяжелые ноты
Забытой песни
Все еще где-то
Все еще тихо
Все еще терпит
Уставшее время
Но завтра наступит
Так же просто
Как солнце восходит
Как день наступает.

"Белый царь встал с колен и улыбнулся. Вокруг была его земля. От края до края. От выдоха до вдоха. Она была черной, спелой, готовой лечь под ноги. "Кажется, я готов", - прошептал царь и вздрогнул мир".
Автобус ехал из Нижнего Новгорода в Москву. Дорога длиною в ночь. Весь автобус мирно спал, кроме Егорки. Он упрямо смотрел в окно за которым ничего не было, кроме тьмы. Наконец, темнота его убаюкала. Ему даже стало что-то сниться, как его разбудил тяжелый стук железа об железо. Егорка открыл глаза и вспомнил где он находится. Автобус стоял, прижавшись к обочине. Оба водителя были на улице. Похоже, что-то сломалось. Егорка ругнулся про себя, встал и пошел к выходу.

Водители возились у заднего колеса. Егорка подошел к ним и спросил, когда поедем. Один из водителей сказал: "иди спи", а другой, орудующий молотком, вообще, не обратил на него внимания. Егорка отошел от них, достал сигарету и огляделся. Они были посреди леса. По трассе пролетали редкие автомобили. Егорка посмотрел на часы. Было 3 часа ночи. Егорка захотел в туалет. Он сошел с обочины в мокрую траву и пошел в лес. Туфли сразу же промокли, но Егорка хотел отойти подальше. Он подошел к первому из деревьев и оглянулся назад. Автобус превратился в расплывчатое темное пятно время от времени освещаемое светом пролетающих машин. Егорка зашел за дерево и стал расстегивать штаны, как что-то тяжелое и влажное навалилось на него сзади, свалило с ног. Егорка упал на мокрую землю и потерял сознание..

Егорка очнулся. Раздетый и под одеялом. В углу топилась печь.
"Где это я?" –пробормотал он и огляделся. Он был в деревенской избе. Вскоре послышался скрип ступенек и в комнату вошла девочка лет 12. Увидев, что Егорка проснулся девочка улыбнулась.
- Молоко будешь? – спросила она Егорку.
- Да – ответил он – буду.
Девочка зашла за печку и принесла кружку молока. Егорка привстал на кровати и почувствовал, что у него болит затылок.
- Где я? – спросил он у девочки.
- Дома – ответила она.
- У кого?
- У меня.
- Ты здесь живешь?
- Тебя это удивляет?
- Одна?
- Нет – засмеялась девочка - я живу с дедом и с Димой. Мы здесь, как 3 мишки в одной берлоге.
- А как я здесь оказался?
- А тебя Володай погладил.
- Кто?
- Ты просто закрыл глаза не в ту сторону, мир и перевернулся.

Девочку звали Настя. Егорка сразу с ней подружился. К вечеру пришел деда. Это был старичок, по виду очень древний.
- Ну что проснулся наш гость? – спросил он улыбаясь.
- Еще как – засмеялась из угла Настя.
- Это хорошо. Если пробуждение каждый день откладывать на завтра, завтра может ни когда не наступить. Вставай, радость моя. Садись к столу.
Егорка давно уже хотел встать. Поднявшись он сел за стол, напротив деда.
- Я шел по тропинке – сказал дед – и я знал куда я шел и увидел тебя опрокинутого. Я принес тебя сюда не потому что это твой дом, а потому что там откуда ты родом мало кто знает тропинку по которой я хожу. Ты был мертв, когда я тебя подобрал, но не по правде, а в ожидании воды живой. Бывают мертвые по-настоящему, повернувшиеся спиной к земле, а бывают некоторые, которые просто опрокинуты в ожидании воды живой.
- Я был мертв? – спросил Егорка.
- Да – улыбнулся дед.
- А сейчас? – недоверчиво спросил Егорка.
- Ты спросил ради ответа или ради вопроса?
Егорка задумался.
- Не знаю – сказал он, наконец.
- Сейчас ты с нами – сказал дед

"Белый царь сидел на траве и подкидывал вверх разноцветные шарики. Вокруг него сидели дети. Маленькие, смешные, доверчивые. Трава была зеленой. Солнышко светило. Дети смеялись, кувыркались в траве. "Глупо что-то говорить, когда итак все ясно" - сказал Белый царь сам себе".

На улице была зима.
- Я так долго болел? – не зная, что сказать спросил Егорка, вспомнив, что когда он терял сознание было лето.
- Ты болел, как заика – сказала Настя - и наконец вы-вы-вы-выздоровел.
-Как вы тут живете одни. Без электричества , без телевизора. Вы знаете хоть какое сегодня число?
- 28 июля 2000 года – улыбнулась Настя – у нас тут все дни пересчитаны по 40 раз, как бусинки на четках.
- Июль. За окном снег. Все это слишком похоже на правду – улыбнулся Егорка.
- А никто и не говорит, что это правда. Это сказка.
- А когда приедет твой старший брат?
- Приедет. Ты с ним не разминешься.
- А где он?
- Он в кузнице. Он у нас кузнец.
- И как долго мне его ждать?
- Не живи ожиданием. Все равно, то, что ты ждешь, никогда не будет тем, что ты дождался.
Ты знаешь Христовы заповеди?
- Кажется, что "да".
- Первая заповедь Христа – "не заботься о завтрашнем дне, хватит каждому дню своей заботы".
- Интересная трактовка. А остальные заповеди? Сколько их?
- Христова заповедь одна и их бесконечно много. Каждый раз когда они оказываются пересчитаны они каменеют, как вырванные с корнем подснежники.
- А ты сказала, что не жить завтрашним днем - это первая заповедь, следовательно ты сама открыла счет.
-А я могу тебе сказать еще одну первую заповедь Христову.
- Скажи.
- Первая заповедь Христа – "будьте, как дети". Или: "будьте просты, как голуби и мудры, как змеи". И я еще знаю сколько угодно Христовых заповедей и каждая из них первая.
- Я понял – смиренно сказал Егорка и с удивлением посмотрел на эту не по годам смыщленную девочку – а сколько тебе лет, Настя, если не секрет?
Настя засмеялась.
- Я маленькая еще. Мне 13 годик только пошел. И совсем я не умная. Так, придуряюсь иногда.

Деда пошел в лес. Егорка увязался за ним. Они шли по плохо протоптанной тропинке.
-Знаете, - сказал Егорка- а как же мой мир, тот мир в котором я жил. Куда он делся? Или может быть его вообще нет?
- Никуда он не делся. – ответил дедушка – куда его деть? Не спрятать его, не отвернутся. Всегда рядом он. За левым плечом. Оглянись и ты опять дома.
Егорка улыбнувшись оглянулся за левое плечо и к удивлению своему увидел на нижней ветки дуба, совсем в двух шагах от него большого филина. Филин хлопнул глазами и тяжело полетел. С ветки посыпался снег.
- Ты думаешь, что мир с тобой играет в прятки. Пока ты будешь так думать – это будет правдой.
- Но вы же не часть мира в котором я живу?
- Если бы мы не были частью мира, в котором ты живешь, то как бы ты смог быть частью мира в котором живем мы? Ты бы не увидел нас если бы мы не были частью того мира в котором ты живешь.

Егорка задумался. Через пару минут он снова оглянулся через левое плечо. Он опять увидел того же филина сидящего на ветке осины. Опять хлопнув глазами филин медленно полетел прочь.
- То есть мой мир следит за мной? – спросил Егорка догнав деда – то есть я хотел спросить как я смогу выбраться отсюда?
- Как только ты сможешь уйти, ты уйдешь – ответил дед – скажи мне лучше, хочешь ли ты посмотреть на меч Христа?
- Что еще за меч? – не понял Егорка и сразу увидел среди елок огромную глыбу льда действительно напоминающую меч. Дед остановился и обернулся к Егорке.
- Это тот самый меч, который Христос принес на землю. Меч этот обоюдоостр. Когда человек берет его в руки, то нет в нем лжи. Человек начинает творить правду не от того, что знает что такое правда, а от того, что все что он говорит становится правдой.
- А это настоящий меч Христа или просто аллегория? –спросил Егорка.
- Это настоящий меч Христа.
- А почему меч из льда?
- Меч не из льда – ответил дед – он просто хранится в ножнах до срока. Он слишком горяч, слишком пьянит, что бы мы могли его взять в руки.
- Даже посмотреть на него нельзя?
- Если ты думаешь, что посмотреть - это самая малая доля причастия , то ты ошибаешься. Иной взгляд может больше привязать, чем полное обладание.
- И что после Христа он так и лежит тут замороженный?
- Конечно, нет. Многие причащались его силе. Даже я. Но сейчас он заморожен в ожидании.
- В ожидании кого?
- В ожидании Белого Царя.

Егорка и деда вернулись домой с дровами, когда уже стало темнеть. Настя выбежала из избы к ним навстречу.
- Димка вернулся – весело сказала Настя.
Дед с Егорка вошли в дом. Было жарко. На столе стояло несколько глиняных горшков со вкусно пахнущей едой. Димка был здоровым русоволосым парнем в русской препоясаной рубахе. Их представили и все сели за ужин.

- Я не умею толком говорить – разводя руками с улыбкой сказал Димка – так что если что спросить сказать, то вон Настя у нас болтушка.
- Я не болтушка - засмеялась Настя – болтают ерунду.
- Так я ведь и не прошу что бы меня развлекали – сказал Егорка – мне и так здесь хорошо.
- Но дело же не в развлечениях – сказал Дима – просто слова они такие непослушные. Говоришь одно, получается другое, а как поймут так вообще совсем не то. Это как из лука стрелять. Каждый может натянуть тетиву при желании, но что бы попасть в селезня надо уметь убивать.

"Наступало утро. Людей было немыслимо. Шепотом, как туман стелились молитвы. Горящих свечек было больше, чем тающих в утреннем небе звезд. По теплой реке плыли лодочки. Белый царь преломил свой круглый теплый хлеб и попросил раздать его всем. И ели все. И насытились все. И река наполнилась молоком. И никто ничему не удивлялся, потому что чудо стало частью каждого и каждая секунда была чистой и радостной, как звон колокольчиков".

- Полезли сюда – сказала Настя высунув свою лохматую голову с занавешенной печки.
- А нам там не будет тесно? – спросил Егорка.
- Нет – ответила Настя. Егорка вскарабкался на печь.
- А сейчас ложись на спину и закрывай глаза – приказала Настя шепотом.
- Зачем? – спросил Егорка.
- Надо.
Егорка лег на спину и закрыл глаза.
- А теперь вспоминай.
- Что вспоминать?
- Вспоминай свое прошлое.
- То есть как меня зовут и где я работаю?
- Нет – ответила Настя – сейчас я тебе все объясню. Свое будущее изменить не каждому по силам. У многих оно просто каменное. Люди не в силах вырваться из его лап. Будущее у многих, как клетка с 12 замками. Очень трудно бывает его изменить.
- И что же тогда делать?
- Не можешь изменить будущее, измени свое прошлое. Это легче, потому что для этого надо просто вспомнить что-то новое, вспомни себя таким, каким ты хочешь быть.
- Значит мое будущее каменное?
- Нет – засмеялась Настя – это я не про тебя. И вообще я не много преувеличила, что бы попугать тебя. Я просто хочу что бы ты вспомнил свое прошлое. Это очень важно.
-Важно для меня или для вас?
-Больше для тебя и больше для меня. Тебе это нужно, а я этого хочу.
- Хорошо. Я попробую, только ты мне объясни, как это делается.
- Очень просто – улыбнулась Настя – закрываешь глаза и лежишь, а я спою тебе песенку. Ты ее просто слушай и смотри кто ты такой.
- То есть мне сон присниться.
- Нет. Не сон. Просто ты вспомнишь и все.
-Хорошо – прошептал Егорка – я закрываю глаза.

Егорка лег поудобней и закрыл глаза.
Настя выдержала большую паузу, такую, что Егорка забыл зачем он закрыл глаза.

По реке Непрявде– звонким высоким голоском наконец запела Настя –
Плывет молитвой
Радостное дыхание
Восходящего солнца.
Всеми красками открыта
Разлита в небе,
Золотом отчеканена
Отвага воинов.
И в наших иконах
И в наших знаменах
И в наших доспехах
И в наших глазах
Счастье,
Что все мы любим
И Бог с нами.

Во время всей песни Егорка пытался что-то увидеть, что-то вспомнить и понять, но у него ничего не получилось.

- Ну что? – спросила не выдержав Настя.
Егорка виновато открыл глаза и развел руками.
- Не вспомнил? – расстроено догадалась Настя.
- Нет – ответил Егорка. – Может быть, еще раз попробовать?
Настя отрицательно покачала головой.
- Будем ждать, когда оно прорежется. – сказала она.
- А это воспоминание должен вспомнить я или это любой может вспомнить? – спросил Егорка желая как-то взбодрить Настю.
- Как можно вспомнить то, чего не было – улыбнулась Настя – твое воспитание – это только твое воспоминание. Если бы все могли вспомнить одно и то же, то Земля бы остановилась.
- Так значит я просто забыл что-то, что было на самом деле?
- Нет. Ты не забыл. Ты просто не можешь вспомнить.

"Чем короче будет время, тем выше взметнется пламя, тем больше будет спасенных. Мы не строим Новый рай. Мы чертим символ".

Дима взял Егорку с собой в кузницу. Точнее не взял, а сам Егорка напросился. Ему было любопытно. Кузница была далеко. Несколько часов пути.
- Грех – это не поступок, грех – это состояние – сказал по дороге Димка - Нет грехов больших или маленьких – есть только один грех. Внутри каждого есть течение. Может быть, это кровь по жилам, может быть – воздух – не знаю, но это течение есть. И когда ты прав, ты – это знаешь. Но в большинстве своем люди изначально не правы и все что им остается – это прятаться от своей неправоты. Оправдания, недомолвки, доказывание самому себе что ты хороший. И люди приходят в церковь, дают милостыню - просто от тоски, что бы спрятаться от собственной неправоты, но все эти добрые дела, не дают совершенно ничего для спасения души, ни глотка воды. Люди не грешат, помогая другим, но себе они ничего не дают, понимаешь?
- В общем-то интересно – сказал Егорка – но что делать что бы спасти себя.
- Да просто надо почувствовать свое дыхание, свою кровь. Все эти добродетельные дела, только мешают нам почувствовать себя, мы прячемся за них от собственной неправоты. Вот если у тебя в доме грязь, что праведней прятать эту грязь от людей или показывать ее всем?
- Не знаю.
- Тут не надо знать. Люди совершают добрые дела, что бы спрятать от себя свою же грязь.
- Получается не надо никому помогать?
- Иногда надо, иногда не надо. Все это не имеет значение. Плохие наши поступки часто острее дают нам почувствовать, что мы живем против течения и дают нам возможность почувствовать это течение, почувствовать Бога. Чем глубже в грязь, чем чище молитва.
- Ну, это вряд ли.
- Егорка, я не про то. Просто любой поступок, будь он отрицательный или положительный, может помочь нам плыть вслед своей крови, а не против ее.

- Ты знаешь, что бывает ночью? - спросила Настя.
- И что же бывает ночью?
- Ночью исчезают тени, мир перестает двоится, становится целым. А когда восходит солнце, жизнь раздваивается, жизнь бросает свою половину на землю, топчет ее. И только солнце не отбрасывает тени.
Егорка почесал затылок.
- Ты хочешь сказать: "Да здравствует ночь"?
- Вот еще.
- А как же целостность?
- А что такое целостность? - ответила вопросом на вопрос Настя. Егорка пожал плечами.
- Ну я думаю - сказал он - что это когда человек снаружи, то же самое, что и внутри. Ну то есть когда человек не носит масок. Так?
- Умница - засмеялась Настя - все-то ты знаешь. Так вот, ночью человек целостен, только потому что его не видят и поэтому ему не перед кем притворяться. Когда же придет Христос жизнь перестанет отбрасывать тень не потому что не будет солнца, а потому что каждый будет солнцем.
- Здорово - улыбнулся Егорка - не слишком ли жарко будет тогда?
Настя удивленно посмотрела на Егорка и опять засмеялась.
- Солнцу не бывает жарко. Жарко бывает тому, кто не выносит света. Когда огонь в тебе он не жжет, а светит. Понял?
- Понял - кивнул Егорка.

Егорка и деда сидели за столом. Был вечер. За окном не на шутку разыгралась вьюга. Ветер просачивался сквозь невидимые щели и при каждом новом порыве свечи начинали дрожать и тени рвано качались в углах.
-Знаете – сказал Егорка прерывая бесконечную паузу – я не знаю что при этом чувствует женщина, но я иногда чувствую себя беременным, причем беременным самим собой. В последнее время особенно часто. Это странное ощущение. Не знаю даже как объяснить. Но чувствую, если поднапрячся, собраться, еще чуть-чуть и чуть-чуть, то я смогу родить себя.
- И на что будет похож новорожденный?
Егорка улыбнулся.
- Мне сложно сказать. Я просто вижу себя посреди поля. Начало весны. Еще снег, проталины. Поле, почти просто грязь. И я посреди его, но не как человек увязший в болоте. А как хозяин своей земли. Что мне эта грязь, когда у меня есть крылья, когда я свободен. То есть такое чувство. Во все стороны – свобода. Это такая радость. Такая любовь. Задохнутся можно. Вы понимаете меня?
- Это не я тебя понимаю, – сказал деда – это ты много стал понимать. Иначе я бы не подобрал тебя на тропинке. Жизнь – это кольцо. Кольцо, спаянное так, что невозможно найти точку разрыва, точку в которой конец встречает свое начало. Человек рождается замкнутым, запаянным сам в себя, как джин в бутылку. Смысл жизни разорвать это кольцо, родить себя, но родить себя не так как родили тебя те, кто родил тебя. Смысл в том, что бы родить себя по своей воле. Когда тебя рождают, ты не знаешь, что такое свобода, ты не знаешь откуда ты идешь и куда, но когда ты рождаешь сам себя – круг размыкается, ты видишь свое начало и свой конец и в тебе нет неправды, потому что ты знаешь куда идешь.
- Так вы думаете я смогу родить себя?
Деда взглянул на Егорка и улыбнулся.
- Когда ты окажешься посреди поля, ты поймешь, что грязь – это не просто мокрая земля, грязь – это ожидание солнца. Когда ты сможешь полететь ты поймешь, что ты уже делал это 1000 раз до этого и что это ничего не меняет. Знай, что уметь сделать – это одно, уметь видеть – это другое, а уметь рассказать о том что видел – это третье. Найти себя – это не означает стать всем, найти себя во всем. Рождение себя – есть выбор. Ты сам выбираешь точку в которой разомкнется твое кольцо. Любая точка может стать твоим началом и концом, любая точка тебя может стать истинным тобой. Но если все твое станет всем, если ты захочешь быть везде где ты можешь быть, все опять размажется и превратиться в грязь. Кольцо не разомкнется. Это будет бесконечным предчувствием большего и не более того. Нужно определиться с тем что ты любишь и с тем, что ты ненавидишь.. нужно выбрать из всего, чем ты можешь быть, то чем ты будешь. Не просто выбрать, а выбрать раз и навсегда и сказать: "Аминь". Это больно. Но это, как говорил Христос, боль в радость. Потому что любое рождение изначально истинно.
Егорка кивнул головой. Он чувствовал легкое головокружение.
- А почему ненависть? – спросил Егорка, вспомнив задевшее его слово – разве, любовь не исключает ненависть?
- Для того, что бы твердо стоять на ногах, ненависть не менее важна, чем любовь. Тот кто пытается любить все и ненавидеть ничего, в конце концов кончает тем, что любит только свои прихоти. Всеядная любовь – это печать равнодушия, как примирение Богов – есть символ атеизма. Нужно воспитывать свою ненависть не меньше чем любовь. Иначе грош цена твоей любви. Нет большего греха, чем равнодушие. Меч Христов обоюдоостр, помни про это.
- Так кто я в конце концов и почему я здесь? - спросил не выдержав Егорка.
-Ты здесь безо всяких причин, а кто ты такой – это решать тебе самому.

Настя смотрела на Егорка сверху вниз, со своей печки и улыбалась.
- Ты бы смог принести меня в жертву? – спросила она вдруг.
Егорка растерянно улыбнулся.
- Я не понял – ответил он.
- Ну, то есть убить меня ради чего-то большего.
- Я думаю, что нет – улыбнулся Егорка – как я бы мог убить тебя. Легче себя убить.
- Ну, Егорчик, понятно, что себя убить легче, так же как и легче вообще никого не убивать, а просто жить и добра наживать. Но если будет нужно переступить через все, ради чего-то, ты бы смог?
- Но ради чего, это может быть нужно?
- Допустим, ради моей крови, ради крови, которая должна пролиться, должна соединится с Землей и дать плод.
- Но зачем это нужно? Ты такая...славная. ты лучше любого плода, который может родить Земля. Может быть, ты и есть тот самый плод, ради которого мы месим эту землю.
Настя засмеялась.
- Какой ты глупый. И самое глупое что ты воспринимаешь свою глупость, как свое призвание. Но сейчас я хочу, что бы ты все-таки понял меня. Видишь ли, Егорка, все что живет должно превзойти себя. Должно родить нечто большее. Должно дать во 100 крат иначе, зачем эта земля у нас под ногами? Мы рождены для того, что бы самим рожать. Кто-то рождает детей, кто-то рождает себя, кто-то орошает свою Землю своей кровью.
- Я все ровно не смогу тебя убить.
- Я и не прошу тебя убивать меня. Я просто хочу, что бы ты почувствовал мою смерть, что бы моя кровь текла у тебя по пальцам, что бы твоя рубашка красная была, что бы ты причастился моей боли, что бы я ни была одинока в моей смерти. Как смерть Иуды отличается от смерти Христа, так и убийство отличается от жертвоприношения. Возьми мою смерть на себя, пока я жива, пронеси мою кровь сквозь тьму, прими мои роды. Ты должен постараться, потому что я прошу тебя об этом.
Егорка молчал.

Егорка с дедом шли по снежному лесу, пока не вышли к ручью, который весело журчал среди сугробов.
- Потрогай эту воду – попросил дед.
Егорка коснулся воды рукой и она обожгла его.
- Это ручей воды живой – сказал дед.
- Это вода живая? – спросил Егорка.
- Да. То, что журчит в этом ручье и есть наша жизнь. Эта вода рождает, оживляет и воскрешает.
- А можно ее попробовать на вкус?
- Попробуй.
Егорка зачерпнул воды в ладони и быстро поднес к губам. Вода была ледяной и Егорка не смог почувствовать ее вкуса.
- Когда вода впадает в тебя, она дарит тебе жажду и ты становишься рабом своей жажды. Когда же вода выходит из тебя она дарит тебе радость и ты становишься хозяином своей радости.

Егорка поднял голову, взглянул на деда и опешил. Прямо за дедом стоял огромный медведь. Егорка инстинктивно подался назад, поскользнулся на обледеневшем камне и упал в воду. Егорку понесло быстрым течением, но он сумел зацепиться за ветку. Дед с юношеской ловкостью подскочил к краю ручья и подал Егорке свою руку. Егорка с его помощью выкарабкался на берег и как собака стал отряхиваться от воды. Он снял свою шапку, потом кожаную куртку, потом вытряхнул воду из ботинок. Медведь тем временем подошел к Егорке и стал его обнюхивать. Егорка замер. Дед с улыбкой подошел к Егорке и насыпал ему в ладони горсть сухарей.
- Покорми его – сказал он.
Егорка дрожащими руками поднес ладони к морде зверя. Медведь коснулся ладоней Егорки своим шершавым языком и в два счета слизал сухарики с его рук, после чего, повернулся и пошел вглубь леса. Егорка, выдохнув, улыбнулся.
- Это кто был? – спросил он у деда.
- Медведь, – ответил он.

Сказка для любимой


Ночь. Тишина. Багдад.
***
- А дальше? Что было дальше?- нетерпеливо воскликнула черноокая Аини и даже коснулась кончиками пальцев руки Саида.
Тот вздрогнул и с тоской посмотрел в окно. Небо уже светлело. Еще немного, и ему не удастся уйти незамеченным…
- Дальше Хасан подхватил Фатиму на руки, сели они на коня тонконогого и помчались по дороге прочь из царства дивов.
…Даже если получится выскользнуть – его могут увидеть. Ах, если бы Аини не была так прекрасна, не звучал так нежно и ласково ее голосок, не смотрела бы она на него так, своими огромными, блестящими от возбуждения глазами!
- Мне пора Аини,- шепнул Саид,- скоро рассвет, моя нежная пери. Но я приду завтра. И обязательно расскажу тебе, что было дальше.
- Придешь? Обещаешь? Я буду ждать.
Она будет ждать! Саид взвыл и метнулся к окну, чувствуя, что если задержится еще на мгновенье, то уже не сможет уйти никогда. И плевать на стражников, на слуг, на позорный столб на площади! Еще мгновенье, и ...
- Я приду Аини,- шепнул он, растворяясь в глубине ночи.
***
Неделя прошла, как забрался Саид – ловкач в дом богатого купца Рустама. Неприступен был дом, много слуг охраняли его. Долго ходил он вокруг да около, высматривая подступы и лазейки. И все-таки залез! Не знал только глупый вор, что попал в комнату дочери Рустама, прекрасной Аини. Проснулась красавица, и едва хотела крикнуть, как набросился на нее Саид. Набросился и погиб. Утонул в бездонных колодцах глаз, запутался в шелке длинных волос, все забыл, прикоснувшись к нежному бархату смуглой кожи.
Зашептал жарко глупости разные, смешные, ласковые, лишь бы успокоить девушку, лишь бы не кричала и не билась в его руках как пойманная птица. И успокоил, заговорил волшебными сказками. Затихла Аини, слушает.
Много ли нужно для девчонки? Много! Ой, как много! Но не зря слывет Саид любимцем женщин, не зря на базаре толстая Фаина свою соперницу за волосы таскала. Не зря даже гордая Джамиля, жена городского судьи, ему по ночам двери свои открывает. Попалась и Аини в хитрые сети Саидовых сказок. И с тех пор приходит он каждую ночь, рискуя жизнью, и рассказывает красавице про дальние страны и диковинные города, про смелого Хасана и прекрасную Фатиму. И с каждой ночью все трудней и трудней возвращаться Саиду, все жарче и жарче подступает к горлу комок, все больше туманятся мысли в присутствии Аини.
Эх, рассказать бы ей, зачем создал Аллах мужчину и женщину! Рассказать да показать, научить всему, что сам умеет, медленно, нежно, бережно. Ах, Аини, Аини, сгубила ты лихого вора одним только взглядом своим!
***
- Что с тобой, мой цветочек? Уж не заболела ли ты?- тревожился за Аини отец.- Спишь целыми днями. С лица спала, глазки блестят. Может лекаря позвать?
- Не нужно лекаря, отец,- улыбнулась девушка.- Расскажи мне лучше сказку.
- Сказку?- удивился Рустам.- Да я не рассказчик. Давай служанок кликнем, они развлекут тебя.
Сладко потянулась Аини, задумалась мечтательно.
- Нет, отец, не нужно служанок. Лучше расскажи мне от чего мужчина и женщина любят друг друга? Так любят, что на смерть ради другого готовы пойти? Как Хасан ради Фатимы?
Встревожился не на шутку Рустам.
- Какой Хасан? Ради какой Фатимы? Да о чем ты дочка? Что с тобой?
Улыбается Аини, но молчит. Знает, что нельзя говорить отцу о Саиде, никак нельзя. Тайком ведь он в комнату к ней пробирается. Надо бы выгнать его, да сил не хватает. Как же теперь будет жить она без сказок его чудесных, без горячего шепота, от которого в душе все замирает, без мимолетных прикосновений, обжигающих как огонь и разливающихся приятной истомой по всему телу. И чувствует, чувствует Аини, что есть еще что-то, самое интересное, самое важное, что еще не успел рассказать ей Саид.
- Ничего, отец. Ничего. Сон диковинный мне приснился. Перепутала я сон с реальностью,- рассмеялась Аини и лукаво посмотрела на грустного своего родителя.
***
А ночью, Саид, как и обещал, вновь пришел к Аини.
- Что тебе рассказать, моя ягодка? Мой цветок персика?
Смутилась Аини.
- Расскажи мне Саид, почему Хасан любил Фатиму? Как люди любят друг друга, я совсем не знаю как.
Отошел Саид к открытому окну, посмотрел на яркие звезды. Ах, Аини, Аини…
- Любовь – чувство нежное, волшебное,- медленно заговорил он, подбирая слова. - Не каждому дано счастье испытать ее. Оно, как райская птица, если уж села к тебе на ладошку, замри, не дыши, бойся спугнуть ее. Многого боится любовь – окрика, грубого слова, тяжелого взгляда, насмешки. А от ласки и заботы растет и расцветает, и тогда – ты самый счастливый человек на свете, ибо любовь – это великое счастье.
Затаив дыхание, слушает Аини.
- Прикасаться к любимому, видеть его, даже просто знать, что ему хорошо. И все. Ничего больше не надо. Ни денег, ни славы, ни почестей.
- Неужели так мало?- удивилась красавица.
- Знать,- посмотрела она на Саида, а у того аж сердце заломило.
- Видеть,- улыбнулась, и чувствует Саид, как темнеет в глазах и накатывает на него волна страсти, страшной, животной, безудержной.
- Прикасаться,- легонько дотронулась Аини до смуглой Саидовой груди кончиками тоненьких пальцев.
Как стрела пронзила его навылет от касания этого, и не в силах больше справляться с собой, подхватил он любимую на руки и бросился осыпать поцелуями лицо, плечи, ложбинку в глубоком вырезе платья.
Многое узнала в эту ночь Аини. Какими нежными и сильными бывают мужские руки, какими мягкими и настойчивыми губы, как можно плакать от счастья и наслаждения. И как крепко приходиться стискивать зубами подушку, давя рвущийся наружу крик, чтобы не услышали в доме, что творится в комнате у молодой хозяйки.
А потом, лежа на мягких перинах, испытал Саид краткий миг бесконечного горделивого счастья, глядя, как остывает на лице любимой блаженство.
Совсем потерял голову Саид в эту ночь, забыл и про время и про опасность. Вспомнил только когда заскрипели ворота, загомонили слуги во дворе и в доме. Подскочил, заметался по комнате. Поздно! Не успеть! Погиб!
Заметалась и Аини. Спрятать? Некуда - найдут. Вывести – увидят.
- Давай, я скажу, что сама позвала тебя,- просит с мольбой Аини,- позор на мне, ну и пусть! Отец меня любит – простит.
- Нет, Аини! Нет! – пугается Саид,- я вор. Скажу, что в дом для наживы залез. Это же правда… почти… Коли будет на то воля Аллаха, не убьют. А уж столб позорный переживу как-нибудь. Только не ты…
А уже и за дверью шаги послышались.
- Кричи!- шепчет Саид.
Молчит Аини, зажмурилась, только головой трясет. Нет, мол.
- Кричи, моя пери! Кричи! Словно испугалась ты меня!
Плачет Аини, слезы, как реки полноводные по щекам текут, но молчит.
Погладил Саид любимую по волосам,- прикасаться,- поцеловал последний раз в соленые губы,- видеть,- и бросился в открывающуюся дверь, навстречу входящему Рустаму,- счастливый, зная, что любит его Аини.
***
Поздней ночью услышал Саид тихий шорох сквозь звон в ушах, да почудилось ему сквозь мутную пелену, что какая-то тень к столбу приблизилась.
- Стой, кто идет? – рявкнул стражник.
Подошла тень, что-то долго шептала стражнику на ухо. А затем послышался звон монет, высыпаемых в чей-то карман. Долгий звон, очень долгий. Попытался Саид разглядеть что происходит, да не вышло. Запеклась кровь на лице, а руки за спиной скручены, не смахнуть.
Наконец приблизилась тень и шепнула голосом Аини.
- Как ты, любимый?
- Аини? – не поверил своим ушам Саид,- Уходи скорей! Зачем подвергаешь себя опасности?
- Только с тобой,- ответила Аини, разрезая веревки. - Я теперь навсегда только с тобой.
- Не надо, любимая. Не губи себя! Мне теперь бежать отсюда подальше! По чужбине скитаться.
- Эх, Саид!- рассмеялась Аини,- Ты ведь мне так и не рассказал, что у Хасана с Фатимой дальше случилось! А ведь обещал! Обещания свои – исполнять должен! Ну, поехали? По дороге расскажешь!

Кукушка птица чёртова

Виктор Тропин

Сказка.

Светает. День новый, кому дверь в жизнь откроет, за кем затворит. Поди, знай!
Ворочается бабка Аксинья, не спится, старое вспоминается. Полвека ей. Сколько этих дней было? А, что хорошего с того? Вдвоём с дедом жизнь мыкали.
Оба были сироты. Потянулись, прибились друг к другу. Им пожить бы молодым, да поласкаться. А судьбы их: его - в солдаты, а её на поля барские.
Пришёл с войны её суженный – калекой. Рубленный весь, кожа заплатами нашита. Она же, мешками неподъёмными живот себе сорвала. Не рожать ей, не баба она – так.

А потом, убогие, всё жизнь жилы тянули, но так ничего и не нажили. Впереди им что? Старость, хвори, немощность. Хозяйства никакого, хлеба ни крошки. Зимой с голоду помрут, а там два холмика на краю погоста. Осыпавшиеся могилки. Поваленные кресты. И будто не было их на свете.

Дед на лавке заворочался, застонал во сне. Встала Аксинья, поправила кожушок на деде. Стоит, огорошена посерёд избы, то на деда спящего смотрит, то на хозяйство их убогое и что делать не знает – силов нет никаких. Сколько ещё маяться?
- Эх, - думает, - раз Богу не нужны, так хоть бы чёрт забрал.
Вдруг за печкой шипение, возня, сначала мордочка с рожками, потом и сам чёрт выскочил:
- Ах, о чём это Вы?
У бабки Аксиньи рот раскрылся, глаза захлопнулись. Ноги подкосились, повалилась на спину. Чертяга вертляв, с воздуха трон золотой выхватил, подставил ей под бока, упала на него бабка. Подушечками атласными обкладывает её для мягкости, в ухо шепчет:
- Можем поторговаться.
Пока она к нему голову поворачивает, он уже к другому уху пристроился:
- На любых Ваших условиях!
Она его глазами поймать пытается, а он уже перед её лицом в чашечку белую, напиток горячий наливает:
- Вот, советую испробовать кофею.
С того кофею по избе запах пошёл, у Аксиньи голова закружилась.
Чёрт ей под нос чашечку суёт:
- Не извольте беспокоиться – лучшие сорта.
Бабушка глоток сделала, как на десять лет помолодела, лицо, шея зардели, с глаз пелена спала. Ещё глоток сделала, силы, жизни прибавилось. Чёрт - красавец, морда хитрющая, глаза смеющиеся:
- Душечка! Любое Ваше желание!
На одном месте бестия устоять не может, юлой кружит:
- А ну, как завтра обезножите? Ведь никто не прейдет – никому не нужны! Заживо гнить начнете, слепыми по полу ползать будете, в углы тыкаться. Крысы, живых вас грызть станут.
К уху прильнул, шепчет, пяточком мокрым тычет:
- А сторгуемся, я вам пять лет безбедной жизни обещаю!
Бесёнок галантен, на одно колено встал, голову, спину согнул в поклоне, одну руку к груди приложил, вторую с бумагой протянул. На бумаге письмена, огнём горят.
Дед на лавке зашевелился, застонал, слеза скатилась по старческой щеке.
- Эх, что он видел, одну нищету, да побои. Пусть хоть пяток лет поживёт. Будь, что будет! – решила Аксинья.
И только коснулась её рука договора, как вспыхнуло на бумаге перекрестье. Тут же трон с под неё пропал. Пала бабка, спину ушибленную потирает. А чёрт на золотом троне напротив её в воздухе покачивается. На глаза стекляшки натянул, ещё раз договор осмотрел:
- Ну, что? Засим закончим! Дадено будет тебе, бабка Аксинья, птица, что всё знает. С этой птицы вы в злате, серебре купаться будете. А по прошествии пяти лет, явиться тебе с птицей, к чёртовому омуту у брошенной водяной мельнице.
С тем и исчез, как и не было, оставил только в воздухе лёгкий запах кофею.

А бабка Аксинья постояла какое-то время, задумавшись, потом плюнула в то место, где чёрт пропал, да по хозяйству занялась. Печь затопила, поставила чугунок с водой. На конюшню пошла. Там курочка Пеструшка, нет-нет да снесёт яичко - им с дедом на столе праздник. Она в конюшню входить, а оттуда птица тёмная, прямо над головой. Напугала старуху. Пеструшка встревожена, на гнезде умаститься не может, квохчет недовольно. Бабка одной рукой птицу гладит, успокаивает, второй яйцо в гнезде шарит. Нашла, рассматривает, больно маленькое оно какое-то, в крапинках всё. Видать, стара, стала Пеструшка. Обратно в избу, а там уже вода в чугунке бурлит. Бабка яичко в чугунок, дед встанет, как раз сварится. Пока по избе помела, дед поднялся.

На стол накрыла - одно яичко вкрутую. Сели с дедом смотрят на него, а с него и кушать нечего. Вдруг яичко покатилось. Поймали они его, на центр стола положили. Полежало, полежало яичко и опять покатилось. Они его имать, да где там, больно вёрткое, меж рук проскочило и прямо на пол. Разлетелась скорлупа, смотрят птенчик сидит, глазки бусинки, пёрышки слипшиеся – мокрые.

Дед его на стол усадил. Тот клювик раскрыл – есть просит. Давай они с бабкой на окошке мух ловить, сколько не носят, он всё ест. Уж, когда всех мух по избе переловили, видимо наелся. Глазки у него слиплись, стал набок заваливаться. Ак, чтоб удобней было ему, тут же на столе, из тряпок гнёздышко сделали.

Сидят, бабка с дедом разглядывают птенца. Что за птица, ни курица, ни петух. Вкрутую варена да не уварена. Чудеса!
Только сейчас стала догадываться бабка Аксинья про чёртову проделку, да деду не говорит.

На следующий день, птенчик большенький стал. Посадил дед его на плечо, сам на крыльцо вышел, сидит на солнце греется. Птенец только клювом у уха щёлк, щёлк – слепня, овода ловит. Дед на солнце полудённое:
- Уж, поди, дён семь, как дождя не было.
А птенец на плече:
- Ку-ку, ку-ку, ку-ку.
Старый кричит бабки в избу:
- Слышь, Аксинья, птенец-то наш, кукушонком оказался. Только глуп больно, я ему семь дён дождя не было. А он мне три дня кукует.
Бабушка Аксинья на крыльцо вышла:
- Это ты у меня дедушка запамятовал, три дня дождя и не было.
Дед спорить:
- Да откуда ему знать? Его тогда и на свете не было.
- А эта птица видимо всё знает!
Дед снова ершится:
- Сколь дён дождя не будет?
А кукушонок один раз:
- Ку-ку.
Старый не верит:
- Ты глянь, глянь – небо чистое, солнце жарит.
Спать легли, ночью гроза разразилась.

Уверовал дед в чудесную птицу. Через неё они с бабкой много чего знать стали.

Родители конями всю округу перетоптали, скачут ошалелые, сутки напролёт: детишки по грибы пошли да заплутали. А дед с завалинки:
- Вы в Заболотье поищите. Там они горемычные.
Деду почёт и уважение, ну и подарок небольшой.
Или идёт старостиха, на плече коромысло, вёдра полные. Идёт степенно – не расплескать. А дед с завалинки:
- Здравствуй бабашка Марфа!
Она ему:
- Да какая я тебе бабушка? До бабушки мне ещё далеко!
- Да как не бабушка? Если твоя Маринка второй месяц двойней пузата.
Марфа от удивления аж присела, глаза выпучила, ладошкой рот прикрыла, коромысло в сторону, юбки подобрала и бегом в дом. Из дома визг, девичий плачь. Староста полуодетый с топором через дорогу в дом к кузнецу… А через неделю сваты, а там свадебка. Мимо деда проходят, глазами в землю:
- Спасибо старый, что вовремя упредил. От греха отвёл.
А дед:
- Всё чинно, покуда живота не видно.

С того и пошла молва по округе о деде с бабкой и их всёзнающей птице. Какая зима будет? Где коровёнку искать? Где зверь в лесу стоит, а в каком омуте рыба сбилась? Всё к деду за советом, и ни разу не обманул. Народ всё одарить норовит, от этого у них с бабкой в доме прибыток.

А тут как-то царская карета подъехала. Слуги вышли, просят деда с птицей к царю проехать. Мол, вопрос государственной важности. Дед согласен. Доехали. Сам царь встречает, в зал тронный провожает, по дороге дело сказывает:
- Сватается к нашей доченьки, царевне Софьи, принц заграничный. И сказывает: в приданное отдаёт всё своё богатство – пять сундуков золота. А мы Царь сомневаемся. Есть ли у него такое богатство? Пусть твоя птица скажет.
В зал вошли, принц сидит с ним царевна за ручку, вениками обмахиваётся. Дед кукушонка в клетки на стол поставил:
- Скажи птица, сколько сундуков с золотом у принца.
Кукушка:
- Ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку-ку, ку.
Царь:
- А, я правильно ему не верил, всего четыре с половиной сундука! Твой жених плут!
Тут вскочил принц:
- Да, я может, ошибся, а у вас-то самих сколько золота?
- А у нас всё верно, все пять сундуков, - отвечает царь.
- Нет, пусть скажет птица, - настаивает принц.
- Пусть скажет, - царь снисходительно машет рукой.
Кукушка в клетке:
- Ку-ку, ку-ку.
- Как два сундука? Где остальное? Где казначей? Обокрали!
Принц горд:
- Вы сами обманщик! Помолвки – нет.
Софья в слёзы, принц в карету, царь за сердце. Дед у птицы про казначея – далеко убёг. Старый клетку с птицей взял, стражники за ним. По дворцу едут, он у кукушонка спрашивает.
- Где спрятанное золото? – тот молчит.
- Может во дворце? – опять молчит.
- Может в зимнем саду? – молчит.
- Может в летнем саду?
- Ку-ку.
- В углу у стены?
- Под берёзой?
- Под земляничной грядкой?
- Ку-ку
- Вот там и копайте.
Отрыли, всё золото на месте. Скорей вдогонку за принцем. Быть свадьбе! Деду с птицей подарков навалили, на трёх телегах везти.

С того случая и по всем заморским землям, разошлась молва о птице - кукушки. Дед с бабкой давно нужду забыли. Здоровье поправилось, от простого мужика до царя у всех в почёте. Живут, радуются, дом – хоромы. В хлеву скотина. Амбар зерном забит. В кладовой штуки материи, куски кожи дорогой.

Сами всё в делах да заботах. Этому покажи, тому подскажи. То царь деда с птицей зовёт на военный совет. То царевна Софья кличет бабку Аксинью с кукушонком о принце своём любимом посудачить. За делами бежит время незаметно.

Как-то под утро слышит бабка Аксинья сквозь сон потрескивание какое-то. Глаза открыла, а перед ней договор с чёртом заключённый. На нём письмена угольями красными горят. С жару потрескивают, нет-нет пламенем пыхнут. Пора – поняла бабка. Вылезла тихонько из-под одеяла, что б деда не разбудить и по полу, строганному к клетке с птицей. А та уже не спит, за ней наблюдает. Посадила Аксинья птицу себе на плечо, на деда последний раз глянула и из избы.

Простоволосая, босоногая, в рубашке ночной, сперва полем шла, потом лесом по тропинке. Вот ноги в тумане скрыло, значит, омут недалеко. Скрип водяного колеса слышно, вода льётся. Вышла прямо на плотинку, перед ней гладь омута, посерёд воды, чёрт на золотом троне восседает, в руках договор держит:
- Ну, что бабка пришла? Вышло твое время! Пора!
- Вон на бережку, веревочка с петелькой, на другом конце камешек привязан. Ты петельку на шею, камешек в руки, и ко мне, ко мне, - чёрт руками зовёт.
Аксинья так и сделала, накинула верёвку на шею, камень в руки взяла, к воде пошла, глаза закрыты. По щиколотки зашла, по колено, подол ночной рубашки как белый лист на воде. Чёрт руками машет, зовёт:
- Иди, иди.
Аксинья глаза открыла:
- А скажи-ка, чёрт, можно ли считать договор действительным, если там неправда.
- Где неправда? - Чёрт к бабке на троне подлетел. Договор ей тычет, - Где неправда, в каком месте?
У бабки руки камнем заняты, пришлось опять на берег выходить. Камень отпустила, висит он на верёвке, шею тянет. Пришлось петельку снимать. А лукавый всё договор суёт:
- В чём неправда?
Аксинья пальцем тычет:
- Да где про птичку сказано, что всё знает.
- Как неправда? Так и есть, эта птица всё знает!
- Доказуй! Сколько звёзд на небе она знает? А если знает, то пусть сочтёт. А ты за ней запишешь. Мнится мне обман это.
Чёрт горяч:
- До единой звезды знает, все звёзды запишу!
- От писанного не отречешься! Гореть тебе потом в гиене огненной!
Подумал:
- На чём же записывать?
Бабка Аксинья говорит:
- Ты сломай веточку и по воде пиши. Веткой воду не испишешь.
- И то верно, - чёрт согласился.
Сел на бережок, Аксинья рядышком на берёзке пристроила кукушку:
- Ну, кукушка, сколько звёзд на небе?
Кукушка:
- Ку.
Чёрт раз веткой по воде.
- Ку.
Чёрт снова чёрточку ставит на воде. Так и пошло, кукушка кукует, чёрт воду рисует. Устанет кукушка куковать, чёрт морду задерёт, смотрит на неё – ждёт.
Бабка Аксинья стоять устала, да и озябла с утреннего тумана.
- Я уж дома подожду, пока вы сосчитаете. Да, не просчитайся, а то договор не действителен!
Чёрт только рукой махнул, мол, не до тебя.

Пришла баба Аксинья домой, а там дедка уж места не находит. Ни бабки, ни птицы. Что случилось?
Пришлось Аксиньи повиниться перед дедом. И про чёрта и про птицу. Дед шибко и не ругался:
- Ну, что родная, хоть пожили пять лет. А к чёрту уж вместе пойдём, одну тебя не брошу.
- Не торопись, дедушко. Звёзд тьма, им их честь не перечесть. Я ещё по первости спросила у кукушки, сколько нам жить – выходило до ста лет.
Дед ус лихо подкрутил:
- А не накуковала ли она тебе, что ни будь о детках наших?
Бабка глаза потупила:
- Как знать. Как знать.

Бывало, кто и попадёт на малозаметную лесную тропинку. Приведёт она его к старой мельнице. Там на берегу пруда, пень замшелый стоит. Около него берёза. Кто бывал, рассказывают, на той берёзе кукушка постоянно кукует. А пень по воде ветвью толстой шлёп, шлёп.

А пуркуа бы и не па?Мария Сидорова

Разговор – если этот диалог их двух неравных реплик можно назвать разговором – происходит в осеннем парке.

Безупречно жёлтые липы. Безупречно алые клёны.
Смеркается. Холодно. Моросит дождь.
Двое на скамье. Прохожие спешат мимо…

***
- Поехали со мной, а? В Тронхейм. На недельку. Соглашайся! Посмотрим на фьорды. В кафешке посидим – помнишь, я фотку показывал? Сядем за столик у окошечка, зажжём фонарь… Свет тё-ё-ёплый такой… Живое пламя, свеча... Сумерки за окном тёмно-синие. Я возьму тебя за руку… вот так. И ты не испугаешься, что кто-то увидит. Там, в кафе, играет седой длинноволосый скрипач. Как бог играет. Этот норвежский бог – эмигрант. Во втором поколении. Итальянец. Представь: закрывает глаза - и извлекает из старенькой скрипки "Zicevnerweisen". Или «Allegro molto vivace». В кафе тихо-тихо – только музыка… Лица у людей… Такие лица! А он играет и плачет. И глаза у него закрыты.

Потом в пещеру сходим - в самую-самую… где больше всего троллей. Я там всё облазил в прошлом году. Тебе покажу каждый уголок. …Кстати, тролли любят подарки - в виде мяса. Попросим в кафе завернуть - у них пакетики специальные, чтобы тролли увидели издалека. Увидят, растрогаются и прокричат небу на своём тоненьком тролльском языке:
« - Э-э-э-й, боги! эти двое созданы друг для друга! Что-то вы недоглядели там, наверху, – почему они не вдвоём?»
О, тролли знают своё дело! И боги покраснеют от неловкости… А ты прижмёшься ко мне, как сейчас... Поехали! Соглашайся!

- А пуркуа бы и не па?

***
…Безупречно жёлтые липы. Безупречно алые клёны. Смеркается. Холодно. Дождь усиливается.
Двое на скамье теснее прижимаются друг к другу.
Прохожие спешат мимо…

Конец всех сказок

Lexеич

Деда разбудили странные звуки, доносившиеся откуда-то со двора. Кряхтя и морщась, он сполз с топчана, сунул ноги в галоши с обрезанными задниками и поковылял к выходу.

Скребущие звуки доносились из открытой двери амбара. Дед, пригнувшись, вошёл туда. Ему открылся вид на монументальный зад бабки, обтянутый застиранной ситцевой юбкой. Сама бабка, нагнувшись, старательно скребла по сусекам. Округлая добротность зада будила смутные воспоминания. Дед подобрался ближе и игриво шлёпнул. «Отвали, старый греховодник» - неуверенно сказала бабка, однако нагнулась пониже и слегка расставила ноги. Впрочем, воспоминания отлетели быстрее, чем появились. Дед немного помялся и, чувствуя неловкость, спросил:

- Что, старая, пора?

Бабка чуть слышно вздохнула:

- Пора. Энтот, как его… цикл завершён. Пора новый зачинать. Мне под утро видение было.

- Ну, завершён, так и хрен с ним, - равнодушно молвил дед и поплёлся обратно в избу.

…Есть теория, что всё начинается из сказок. А сказки у всех народов одинаковы. Вот и бегут по дорогам, шляхам, трактам странные путники. Подпрыгивают хлебы, румяные калачи и замысловатые караваи, вечно теряющие солонки. Тихо шелестя, на манер гусеницы, ползёт бледный лаваш. Весело катятся чуреки и лепёшки, маня поджаристой корочкой. Их ждут. Без них ничего не будет.

…Колобок получился неказистый и даже страшноватый. Остатки непросеянной муки с отрубями и мышиным помётом спеклись в бесформенную массу разных оттенков серого цвета. Так мог бы выглядеть глобус для дальтоников работы похмельного столяра. Две сохлые изюминки, вставленные вместо глаз, миловидности ему не добавили. А когда бабка ножом криво прорезала рот, чувство неприязни только усугубилось, ибо изделие тут же скрипуче произнесло:

- Опять за своё, старая кошёлка… Когда ж ты сдохнешь? – и добавило длинную непечатную фразу. Из неё можно было заключить, что бабка появилась на свет в результате совокупления старой козы и ферганского ишака, страдающего кожными заболеваниями. Дед смущённо крякнул. Бабка бессильно опустилась на лавку и промямлила:

- Так это… катиться надо уже… - и, помолчав, с тихой ненавистью добавила: - С-сыночек…

- Катиться?! – взбеленился Колобок. – Ну, и катись сама! Погреми мослами, авось до погоста докатишься. Думаешь, легко кататься? Ты что вечно лепишь, мымра косорукая, слеподырая? Это, по-твоему, шар? – Колобок вытянул маленькие корявые ручки и охлопал себя. – Это даже не эллипсоид, мать твою! У-у-у-у, курва социально незащищённая…

Последние слова Колобка почему-то привели деда в немалое возмущение. Он поднялся и, грозно задрав бородёнку, пробасил:

- Ты чего тут озорничаешь, выпечка, едрить твою в нетто? Я те щас живо устрою усушку и утруску!

Колобок обернулся и неожиданно зашипел как старый хорь, загнанный в угол курятника:

- Ах ты, старый импотент… я давно до тебя добираюсь, мешок с ревматизмом. Ну, подходи, сyка, яйца откушу! Они тебе всё равно не нужны. Ты бы лучше этой кулинарше хрен в руки сунул, чем тесто.

- Правильно! – страстно воскликнула бабка, но, спохватившись, сама начала костерить собственное творение.

Набирающий градус скандал был прерван деликатным стуком в ставню. Разом повернувшись, семейство узрело в окне бурую, с сильной проседью, морду Волка. Волк слыл в лесу зверем образованным и интеллигентным, поскольку знал даже такое мудрёное слово, как «пенетрация». Желающим он объяснял его на простых личных примерах.

- Я прошу прощения, коллеги, - мягко произнёс Волк, - скоро он там выкатится? Все уже готовы. Нельзя ли поторопиться? Лисе на маникюр, у нас с Медведем тоже дела…

Колобок недобро ощерился:

- Готовы, говоришь, пушнина некондиционная? Ну, ладно, выкатываюсь. Я вас пристрою в Красную книгу по блату…

С этими словами Колобок скатился со стола, ударился о пол, нецензурно выразился и, подпрыгивая на собственных неровностях, покатился на крыльцо. Вслед за ним машинально потащились дед с бабкой.

На дворе уже давно ожидала аудитория. Медведь сидел на корточках, поплёвывая на самокрутку в наборном мундштуке. Сквозь редкую шерсть на его груди просматривалась наколка: три церковных купола и надпись «Подрежь активиста!». Лиса томно оперлась о плетень и разглядывала когти с облупившимся розовым лаком. Появление на крыльце Колобка вызвало лёгкий шок. Все трое, включая Волка, смотрели на него как на непьющего сантехника. Неловкое молчание нарушил Медведь:

- Ёлки магаданские… Такая пайка и в ШИЗО западло. Слышь, бабка, в этот раз уж вообще стрёмно. Может, перепечь его?

- М-да, не круасанчик, - поддержала его Лиса. – Бабушка, я потом вам рецепт из «Космо» вырежу – просто шарман! А этого…

- А ЭТОГО вы сейчас будете молча слушать! – процедил Колобок.

Такому голосу нельзя было не подчиниться. Он был целеустремлённым, убедительным, и не допускавшим двусмысленного толкования, как летящий в голову кирпич. С крыльца донёсся булькающий звук, и во дворе густо запахло испуганной бабкой.

- Все мы знаем, зачем собрались здесь, - начал Колобок. – Но я хочу задать вопрос… - он сделал паузу и резко, в стиле Риббентропа, завершил - зачем нам всем это нужно? Кто из нас, свободных зверей и… и… и вольных хлебов, - нашёлся оратор, - сделал марионеток? Вот ты, - ткнул он пальцем в сторону Волка, - ты меня хочешь?

Лиса глуповато хихикнула. Волк внимательно осмотрел Колобка, задержав взгляд на маленьком узком ротике:

- Ну, в каком-то смысле… То-есть, фигурально выражаясь… - но, переведя глаза на бешено выкаченные изюминки, поспешил закончить: - острого желания не испытываю.

Не давая слушателям опомниться, Колобок крутнулся к Медведю:

- Тебе песенку спеть? Здесь и сейчас – спеть? В глаза смотри, урка шерстяная! Нравится, как я пою?

Медведь попятился и громко икнул. Видимо, вокал Колобка не принадлежал к числу его лучших воспоминаний. А оратор уже сверлил недобрым взглядом Лису:

- Ку-у-умушка-а, - сладко протянул он, - не вспрыгнуть ли тебе на носок? Как он с прошлого раза, зажил?

- Две пластики, - хмуро отозвалась Лиса, - месяц в клинике. Сказали: ещё один колобок – и можете свиной пятак пришивать.

- Вот! – удовлетворённо сказал Колобок. – Так не пора ли разорвать этот порочный круг, мои бедные друзья?

- Колесо Сансары, - подсказал интеллигентный Волк.

- Во-во, оно самое, ети его в ступицу! Ставлю на голосование. Кто «за»?

Первым, по старой профсоюзной привычке, поднял руку дед, вообще мало что понявший. За ним проголосовали бабка, Лиса и Волк. Медведь, было, замялся, но Колобок немузыкально затянул: «Я ва-ам споюу-у-у-у ещё на би-и-ис….» Медведя передёрнуло, как от глотка тёплой водки, и лапа поднялась сама собой.

- Собрание объявляю… - начал Колобок, но его прервал мощный раскат грома. Небо мгновенно потемнело, и посреди двора в землю вонзилась жуткая ветвистая молния…

По всему миру хлебобулочные изделия остановили свой бег. Красная Шапочка впервые осознала, что, пока она таскала по лесу корзинки, её ровесницы удачно повыскакивали замуж. Илья Муромец сопоставил зарплату от киевского князя с возможностями большой дороги и предложил Соловью-разбойнику бомбить вместе. Шехерезада осеклась на половине 784-й сказки, причём в самом интересном месте: «…и одурманенный страстью, сорвал башмачник Али с принцессы шёлковые шальвары». Халиф прекратил мастурбацию и недоумённо уставился на супругу…

Первыми исчезли сказки. За ними последовали былины, баллады, народные песни, побасёнки, прибаутки, пословицы и поговорки, частушки, припевки, скороговорки, идиомы и анекдоты. Самыми живучими, как всегда, оказались обсценные выражения, но и они прекратили существование.

Канула в небытие литература, потянув за собой прочие искусства.

А потом не стало ничего.

Возвращение домой

Осел въехал в город верхом на Странствующем Рыцаре. Стражник, охраняющий подвесной мост, стоял к нему спиной, поэтому не увидел путников и, естественно, не попросил объяснений ни у осла, и ни того, кто под ним. Стоять спиной к мосту было довольно глупым занятием, но Король придерживался иного мнения, потому что стоять лицом к мосту − все равно, что спиной к королевству, а значит, и к самому Королю, что уж точно непозволительно. Король и вовсе хотел убрать подвесной мост, чтобы никто уже не смог по нему проехать, но тогда пришлось бы убрать и Стражника, его охраняющего. А Стражник придавал мосту и королевству солидности, потому что у него был меч. Хотя никто этого меча никогда не видел. Стражник был непрозрачный, а со спины незаметно, какое оружие подвешено к поясу.

Стражник помнил, что давным-давно его отец, который тоже охранял мост, рассказывал, как приезжий Мудрец увез из города Принцессу, единственную дочь Короля. Все в городе говорили о том, что принцессы закончились крайне не вовремя. Город без Принцессы все равно, что королевский сад без цветов. Поэтому после похищения дочери Король выгнал из города всех мудрецов до единого, в числе которых встречались даже те, чья мудрость была под вопросом.
С тех пор прошло много лет, прежний Король состарился и умер. И его место занял Принц. Когда же у нового Короля родилась дочь, Принцесса, народ облегченно вздохнул, и жизнь снова вернулась в прежнее русло. Однако недоверие к мудрецам осталось, и их на всякий случай в город по-прежнему не пускали.

Около городских ворот стоял Хранитель и курил трубку. Хранителю было положено курить, иначе со стороны можно было бы подумать, что он ничем не занят. А этот факт не пошел бы на пользу Королю, потому что Король не содержал на службе Бездельников и Проходимцев. Многие говорили, что Хранитель не нужен и королевство вполне могло обойтись и Стражником. Но Стражник стоял спиной к мосту по уважительной причине, и не мог охранять ничего, кроме собственного меча. И тогда Король решил, что охранять ворота в город должен Хранитель. Никто не знал, зачем нужно охранять ворота и чего боялся Король. Но на то Король и был Королем, чтобы бояться того, о чем никто не знает.
− Стой! − скомандовал Хранитель. − Что везешь?
− Почтенный Хранитель, везу осла, − покорно ответил Рыцарь, надеясь, что собеседник не заметит блестящих доспехов под холщовой накидкой.
− Почему в доспехах? − спросил Хранитель, вынув изо рта трубку. Теперь курить было не обязательно, все и так видели, что он не бездельничает. Видел это даже Бездельник, который каждый день сидел недалеко от ворот, закинув ногу на ногу, и ничего не делал. Бездельнику полагалось ничего не делать, ведь он не состоял на службе у Короля по причине особой королевской неприязни к бездельникам.
− Я - Странствующий Рыцарь, − пришлось признаться путнику.
− Странствующих рыцарей не бывает, − со знанием дела ответил Хранитель. − Так принято в королевстве, начиная с того дня, когда один из них был замечен у балкона Принцессы.
− Значит, я один из тех рыцарей, которые бродили по земле еще до того, как был построен балкон Принцессы, − вздохнул Рыцарь.
− Королю вряд ли понравится появление в городе несуществующего Рыцаря, − искренне расстроился Хранитель, но остановить ни Рыцаря, ни осла не смог. По причине отсутствия меча. Единственный меч был выкован Кузнецом для Стражника. Хранителю меч не полагался. Потому что полагалась трубка. А два предмета, полагающиеся одновременно, − слишком много. Король это понимал, потому что был очень экономным Королем и строго соблюдал бюджет.

Осел подъехал к городу и только тогда слез со спины Рыцаря. В городе не следовало привлекать внимания, а возить на себе осла − не лучший способ добиться желаемого. Быть Странствующим Рыцарем − тоже не лучший способ затеряться в толпе, потому что Странствующих Рыцарей не бывает. А если тебя не существует, но ты идешь по улице, это очень бросается в глаза.
На главной городской площади Рыцарь увидел Проходимца. Проходимец тоже не состоял на службе у Короля, поэтому не считал себя обязанным верить в то, что Странствующих Рыцарей не бывает. Он был вторым жителем королевства после Книжника, который верил тому, что написано в книгах. Но на то он и Проходимец, чтобы верить разным несуществующим вещам, в которые не верит никто. И извлекать из этих вещей собственную выгоду. Проходимец был приятелем Книжника, поэтому часто сидел с ним за одним столом в дальнем углу трактира и наблюдал, как тот обмакивает длинное перо в чернильницу и пишет романы. Про Книжника все как один говорили, что он не нужен, но Король имел другое мнение, потому что не будь Книжника, не стало бы вещей, в которые никто не верит.
− Я − Странствующий Рыцарь, − в который раз повторил гость. И хотя все и так видели доспехи, носить которые полагается только рыцарям, никто из горожан, кроме Книжника и Проходимца, ему не поверил.

О прибытии в город гостя Королю доложил Глупец. Сам Король не мог позволить себе выглядеть глупо, поэтому Глупец оказался одним из самых полезных подданных. Любую глупость можно было смело приписывать ему, не беспокоясь о репутации. Кроме того, Глупец компенсировал недостаток в королевстве Мудреца, и мысли, которые он изрекал с завидной периодичностью, отдавали легким подслащенным привкусом мудрости.
− Ваше величество, в город приехал осел, − поклонился Глупец. − Горожане утверждают, что он был верхом на Странствующем рыцаре. Ровно до тех пор, пока не слез с него.
− Какая глупость! − возмутился Король. − Если бы ты не был Глупцом, я бы мог по ошибке поверить в эту чушь. Странствующие рыцари не возят на себе ослов. Хотя бы потому, что Странствующих рыцарей не бывает.
− Книжник много раз утверждал в своих книгах обратное, − снова поклонился Глупец, которому, как и любому глупцу, полагалось постоянно кланяться, − но, разумеется, ему никто не верит. Кроме Проходимца.
− Не люблю Проходимцев, − поморщился Король. − Так и норовят отовсюду извлечь выгоду, даже из того, что не существует.
− Бьюсь об заклад, Проходимец отыщет среди несуществующих Странствующих рыцарей одного, которого можно будет предъявить как доказательство правоты, и наживется на скользком дельце, − cказал Глупец.
− Нельзя допустить, чтобы Проходимец извлек выгоду, а мы остались ни с чем, − испугался Король.
− Тогда следует пригласить во дворец Странствующего рыцаря и заодно выяснить, что ему понадобилось в королевстве, − посоветовал Глупец. − И не присматривается ли он к чему-нибудь, что плохо лежит.
− Странствующих рыцарей интересуют исключительно Принцессы, − тяжело вздохнул Король. − А в нашем королевстве осталась последняя Принцесса, и мы не можем позволить, чтобы Рыцарь положил на нее глаз. Или, что еще хуже, какую-нибудь другую часть тела. Так что Странствующему рыцарю у нас в королевстве делать нечего.
− Наверное, он об этом не знает, − задумчиво произнес Глупец. − И немудрено. Как может знать о чем-то тот, кто не существует.
Король молча подивился мудрости своего подданного.

Король послал к Странствующему рыцарю Хитреца, чтобы тот передал гостю приглашение во дворец. Для столь важного задания Глупец не подходил по причине исключительной глупости, а сам правитель не мог позволить себе бегать к подданным.
− Его величество приглашает к себе того, кто приехал в город, − расплывшись в улыбке, подсел за столик в трактире Хитрец.
− С каких это пор ослов удостаивают королевских почестей? − не поддался на хитрость Проходимец. Который видел насквозь каждого пройдоху и лжеца.
− Его величество желает удостовериться, что Рыцарь настоящий и чтит законы нашего королевства, − схитрил королевский посланник.
− Король оказал мне честь своим приглашением, − немного промедлив, согласился Странствующий рыцарь. − Я пойду во дворец.

Хитрец проводил Странствующего рыцаря к дворцу, по пути расспрашивая его о каждой мелочи, начиная от доспехов и заканчивая ослом, которого предварительно решено было оставить на попечительство Вора. Вор, не теряя времени, уже успел украсть его и припрятать в надежном местечке, радуясь, что сумел обмануть несуществующего рыцаря и даже самого Хитреца. Осла, которого увели из-под носа у хозяина, оказалось достаточно непросто взять с собой к Королю, поэтому решено было об осле забыть.
− Странствующих рыцарей не бывает, − сходу заявил Король, увидев на пороге облаченного в доспехи гостя, и встал с трона.
− Ваше величество, но он одет как Рыцарь, − осторожно возразила Принцесса, которая была очень воспитанной и деликатной принцессой, поэтому старалась не спорить с Королем, чтобы ненароком его не расстроить. − Доспехи носят только Рыцари. А это, согласитесь, довод.
− Если Странствующих рыцарей не существует, то не может существовать ничего, связанного с ними, и уж в первую очередь рыцарского облачения, − Глупец пренебрежительно щелкнул пальцами по металлической кольчуге гостя.
− Ответь нам, почтенный, чем занимаются Странствующие Рыцари? − обратился к Рыцарю Король.
− Я с удовольствием удовлетворю ваше любопытство, − поклонился гость, − Странствующие Рыцари путешествуют по миру, надеясь жениться на Принцессах.
Принцесса неожиданно покраснела. Вопрос о женитьбе на ней Рыцаря касался ее напрямую, потому что она была Принцессой. А все Принцессы так или иначе хотят выйти замуж за Странствующих Рыцарей, поэтому неизменно краснеют, когда речь заходит о женитьбе.
− Чем же тогда Странствующие Рыцари отличаются от Мудрецов? − рассердился Король. − Если и те, и другие только и хотят оставить королевства без Принцесс.
− Будь я Мудрецом, то с легкостью ответил бы на этот вопрос, − вздохнул Рыцарь. − Мудрецы знают правильные ответы на любые вопросы. Но поскольку я не Мудрец, то прежде, чем ответить, должен побыть несколько дней в уединении и подумать. Вот если бы мне выделили жилище и оставили одного, я, вероятно, пришел бы к правильному ответу.
Король очень не любил, когда ему указывали, что делать, но он был любопытным королем, а любопытство, как известно, трудно извести. Поэтому, засомневавшись на мгновение, Король согласился.
− Хорошо, − вздохнул он, прикасаясь к седым вискам благородными пальцами, как и полагалось делать королю в особо деликатный момент. − Не в моих обычаях вмешиваться в то, как подданные выполняют свои обязанности. Выбирай себе любой свободный дом в городе, и ровно через три дня я буду ждать от тебя ответ, чем отличается Странствующий Рыцарь от Мудреца.
− Чудесно! − подпрыгнула Принцесса, которая очень обрадовалась, что Рыцаря не изгнали в первый же день. Но ей было простительно, потому что все Принцессы радуются встрече со Странствующими Рыцарями. Особенно с теми из них, которые собираются жениться.
Три дня Рыцарь жил в доме на окраине города, и заходили к нему только Проходимец и Книжник. Остальные горожане не замечали ни Рыцаря, ни дома, потому что ходить в гости к тому, кто не существует, занятие довольно бессмысленное.
К исходу третьего дня в дверь постучалась Принцесса, которая очень смущалась от собственного появления в доме Рыцаря.
− Действительно ли Странствующие Рыцари женятся на Принцессах? − с любопытством спросила она.
− Случается и такое, − ответил Рыцарь.
− И насколько часто это случается? − не отставала королевская дочь.
− Когда их планам не мешают мудрецы, которых тоже интересуют принцессы.
− У нас в городе нет Мудреца, − расстроилась Принцесса. − Потому что будь в городе Мудрец, то он хотел бы жениться на мне и увезти с собой. А Королю это очень не понравилось бы.
− Будь я Мудрецом, я тоже не прочь был бы жениться, − поклонился королевской дочери Рыцарь. − Но поскольку я не Мудрец и недостаточно мудр, то не могу просить вашей руки у Короля. И будь я Мудрецом, то тем более не смог бы этого сделать. Хотя бы потому, что меня вряд ли пустили бы в город.
Принцесса, которая не ожидала столь непростого ответа, заплакала и убежала из дома Странствующего Рыцаря. Когда Королю доложили о слезах дочери, он был вне себя от гнева. Король хотел было принять меры и самолично изгнать Странствующего Рыцаря, однако, поразмыслив, решил подождать до утра, когда тот явится ко двору. Потому что не пристало Королям бегать к подданным, да еще и на окраину города.

− Настоящий Странствующий Рыцарь должен знать, чем он отличается от Мудреца, если и он, и Мудрец норовят жениться на Принцессах! − строго произнес Король, когда Рыцарь снова явился ко двору. − И у нас есть причина предполагать, что благополучие королевства в опасности. Много лет назад, когда правил мой отец, заезжий Мудрец сумел увести Принцессу.
− У меня было время подумать, ваше величество, − ответил гость. − Рыцарь ничем не отличаются от Мудреца, особенно если желает того же, что и Мудрец.
− Ваше величество, это все козни Проходимца! − вкрадчиво произнес Хитрец. − Проходимец хочет, чтобы Король поверил в несуществующего Рыцаря, который возит на себе украденного Вором осла. И тогда можно будет сказать всем, что Король верит во всякую чушь и даже в романы, которые пишет Книжник! А сам Рыцарь тем временем увезет Принцессу. Потому что он ничем не отличается от Мудреца.
− Возмутительно! − рассердился Король. − Проходимца следует немедленно поймать и казнить.
Хитрец с довольным видом отступил назад.
В тот же день Странствующего Рыцаря официально признали несуществующим и выставили из города.

Много лет назад отец Странствующего Рыцаря, Мудрец, отправился в путь и вскоре вернулся не один, а с молодой женой. Принцесса была очень красивой и доброй, какой и полагается быть настоящей принцессе. И все в округе завидовали Мудрецу, у которого ко всему прочему очень скоро родился сын.
− Знаешь ли ты, в чем секрет мудрости? − спросил Мудрец сына, когда тот повзрослел.
− Нет, − честно признался сын. Он был очень порядочным и не любил врать, даже если дело касалось таких малопонятных вещей, как секреты мудрости.
− Мудрость заключается в том, чтобы вовремя оказаться в нужном месте в облачении Рыцаря.
− Зачем ты это рассказываешь, отец? − сын ничего не понял.
− Затем, что если ты хочешь стать Мудрецом, как и я, тебе придется многое узнать. Знания помогут тебе всегда принимать верные решения. А если ты захочешь жениться на Принцессе, тебе придется тщательно скрывать все, чему ты научился.
− Я хочу жениться на Принцессе, − поразмыслив, дал ответ будущий Мудрец.
Прошло много времени, и сын Мудреца тоже стал Мудрецом. Он знал ответы на все вопросы, которые когда-либо ему задавали, и умел рассудить любой спор. Остался лишь единственный вопрос, ответ на который все еще был для него загадкой − как жениться на Принцессе, если мудрецов к городу не подпускают за версту. По старой памяти. Сын Стражника по-прежнему охранял подвесной мост. Сын прежнего Хранителя уже много лет стоял у ворот и защищал город от всех проезжающих мимо мудрецов.
Однажды утром Мудрец облачился в доспехи Странствующего Рыцаря и привел из стойла старого осла, который уже еле передвигал ноги.
− Король не должен догадаться, что я не тот, за кого себя выдаю, − сказал он вслух и попытался забраться на осла, который тут же обессилено рухнул на землю.
Тогда переодетый в Странствующего Рыцаря Мудрец вздохнул, закинул осла к себе на плечи, и отправился в путь.
Все, кого он встречал в дороге, не верили, что он − Мудрец, потому что ни один мудрец не станет возить на себе осла, да еще и рассказывать небылицы о позаимствованных у знакомого рыцаря доспехах.

Наутро Странствующий Рыцарь покинул город. А к вечеру Глупец доложил Королю, что исчезла Принцесса. Последним Странствующего Рыцаря видел Стражник, потому что он всегда был последним, кто видел тех, кого изгоняли из города. Стражник очень не любил обманщиков и несуществующих рыцарей. Поэтому хотел было плюнуть Странствующему Рыцарю вслед, но вспомнил, что стоит спиной к мосту, и любой плевок улетит не в сторону Рыцаря, а в сторону королевства, а значит и самого Короля, что уж точно непозволительно.
Проходимца так и не поймали. Но на то он и Проходимец, чтобы с легкостью выбираться из скользких ситуаций и даже выходить сухим из воды.
Книжник частенько сидел в дальнем углу трактира и писал длинные романы, в которые никто не верил. Обмакивая перо в чернильницу, он выводил на бумаге буквы, умело складывающиеся в слова. В его последнем романе рассказывалось, как в город приехал переодетый в Странствующего Рыцаря Мудрец, который хотел увезти Принцессу. Никто не поверил, что Принцесса влюбилась в Мудреца и сбежала вместе с ним из королевства. Потому что влюбиться в того, кто не существует, занятие довольно бессмысленное.
Также Книжник писал, что однажды утром на королевской площади был пойман Вор, в доме у которого обнаружили старого осла, еле передвигавшего ноги. Король созвал подданных. На совете долго обсуждали, тот ли это самый осел, который ехал верхом на Странствующем Рыцаре ровно до тех пор, пока не слез с него. Голоса разделились поровну. Половина придворных утверждала, что осел именно тот, другая половина придерживалась иного мнения. Само животное молчало и не произносило ни слова, проявляя свойственное ослам упрямство. Тогда решено было допросить Вора. Но за час до допроса тот сбежал от Тюремщика.

Говорят, Стражник так и стоит спиной к подвесному мосту, а к его поясу подвешен меч. Иногда сам Король покидает покои и приходит посмотреть, не подъезжает ли к городу очередной Странствующий Рыцарь. Король даже распорядился приколотить на ворота табличку, что Принцессы в королевстве закончились, но потом передумал, потому что был очень экономным Королем и не тратился на пустяки.

Иван да Марьяна

Метались черные стаи по небу, хлопали бесы крыльями, вспарывали рогами густые облака, били копытами о вершины скал. Плясал сам царь тьмы бесовской, плясал Асмодей, плясал Моммона, плясал Азарот, плясал Саво; и камнепады сотрясали горы, и лавины катились по склонам, и гнулись дерева вековые, и пенилось розовое море.

Плясал Саво, а когда утомился, полетел над городами человеческими. Он парил на широких крыльях, а люди кричали снизу: «Смотрите! Это лунное затмение!» Прилетел Саво на самый край света, где на тысячи взмахов крыл бесовских нет обитаемого места. Долетел до одинокого жилья и опустился на землю возле беленого домика с красной черепичной крышей.

Вошел Саво сквозь стену, чтобы не отмыкать замка на массивной двери. Едва его копыта коснулись мягкого ковра, расстеленного на дощатых половицах, как злобный лай ворвался в комнату вслед за ним. Рыжий пес приседал на широких лапах, щетинился, скалил зубы, захлебываясь слюной, но подойти ближе боялся. Саво осторожно опустился на ковер, поджал под себя ногу и застыл так, с усмешкой на почти человеческом лице. Минутою позже в комнату вошел мужичок в плетеной обуви. Он держал в руках железную мотыгу, не большую, но тяжелую. Пес захрипел и попятился.

- А-а, это ты… - лениво протянул хозяин, увидев Саво, - Чего зенки пучишь?

- И почему твоя собака меня не любит? – засмеялся бес.

- Любит она, любит. Только не надо было в прошлый раз прикидываться кошкой.

- Это же шутка! По-моему весело.

Смело распахнулась дверь, помещение залило солнечным светом, и на пороге показалась женщина в цветастой косынке.

- Когда Вы только повзрослеете, Савушка? – покачала она головой.

- Мне, Марьяшенька, уже тысячи лет, - ответил тот и уселся на скамью за просто сбитым дощатым столом.

- Вот об этом я и говорю, - увещевала его женщина, а сама все сыпала из подола на лавку крепкие зеленые яблоки.

- Ваня, а ты жену свою не бьешь? Надо бы! Разговорчивая очень! – сощурился Саво.

- Вот я вас щ-щас ка-ак хвачу половником по лбу обоих, - пригрозила Марьяна.

- Не надо, милая, а в котелочке у тебя что?

- Каша гречневая.

- Марьяшенька, а ты в кашу сливочек влила?

- Сейчас волью, лакомка!

- Я – гурман, - бес закинул одну неподкованную ногу на другую.

Иван молча сполоснул руки в тазу, размашисто покидал вещи, рубаху и шапку, на печь, уселся рядом с бесом. Марьяна хлопотала над кашей, раскладывала ее по глубоким деревянным мискам. Со двора неслись восторженные крики галок. Сквозь запотевшее оконце серебрился ручей под косогором. И Саво хотелось спать. Он с удовольствием поспал бы в этом доме лет пятьсот или хотя бы двести. Но у него не было даже свободного дня, всего один час.

- Ну, пора! – вздохнул он, - Дела очень важные, может дадите компотику на дорожку?

- Компотику?! – Марьяна так и вскинулась, - Я Вас, Савушка, третьего дня просила облепихи собрать?!

- Просила.

- А Вы что сделали?!

- Марьяшенька, я – не лодырь, притомился только, вот и кликнул ведьм. Целое ведро набрали! – Саво казался довольным собой.

- Компотик в тот же день и скис, так что, Савушка, и чаем обойдетесь.

- Не обижайся ты на него, - Иван скупо крякнул.

- А я и не обижаюсь, но компоту не дам! Пирожка с собой завернуть – это пожалуйте. Дела у него, вишь. Знаем мы эти дела!

- Обложи подушками, чтоб не простыли, к ужину зайду, - бросил через плечо Саво и улетел.

- Бой-баба, и черта за пояс заткнет! - удовлетворенно хмыкнул Иван.

Вновь сгустились свинцовые тучи над миром человеческим. Чума свирепствовала по городам и весям. Горели села, метались души. Люди падали ниц, подкошенные внезапно, и на закате не осталось уже ни одного живого человека на многие версты вокруг.

Темное существо сложило крылья возле беленого домика, крытого алой черепицей. Бес вошел сквозь стену, чтобы не размыкать замка, ступил на мягкий ковер, поднял подушку с железной кровати, достал теплый еще пирог с яблоками, надкусил… На полу лежала женщина в цветастой косынке. Синие глаза ее смотрели в потолок. Иван сидел тут же и поглаживал скулящего пса рыжей масти по кудлатой башке. Одет он был странно: в черный фрак с бабочкой и манишкой.

- Что?.. – процедил он сквозь зубы, - Опять катастрофа? Чуть не полмира угробили!

- Ваня, ты же понимаешь, воду испортили, воздух загадили, скоро дышать нечем стало бы.

- У-у-у, рыло ты бессердечное! Ну и что теперь?

- Теперь тут такая красота будет! Цветы, фрукты, птицы певчие!

- Опять мор, крики, тьфу ты! – не унимался Иван, - Неужели ваш царь о цветах печется?! Как же!

- Ты на нашего царя, Ваня не плюй. А сердце, на что оно мне? Одна морока! – бес переложил бездыханное тело Марьяны с пола на подушки, - Хорошая была баба.

- Надоел ты мне, Саво, хуже горькой редьки. И дернуло меня с тобой связаться! – вздохнул Иван, да как треснул кулаком по лавке!

- А ты, дружочек, потерпи. Нам вместе еще вечность коротать. В огненном озере. Ну да не скоро, отдыхай себе.

- Будь ты проклят, Саво!

- Я и без тебя проклят, дуралей!

И бес захохотал, и пламя замелькало в его страшной пасти, и зазвенели стекла в маленьком беленом домике с черепичной крышей. Пес уполз под лавку, жалобно скуля. Не было покоя Ивану. Не было ему утешения.

А над землей всходил светозарный месяц и звал куда-то в горнюю высь, прочь от Саво, по невидимой лестнице, мимо снов и звездной россыпи.

Сергей Магалецкий...Кай и Герда выросли и поженились. У них маленький магазинчик цветов у метро "Динамо" и подрастают двое очаровательных малышей, мальчик и девочка. В их доме тепло и уютно. Герда до безумия любит Кая. Все зеркала в доме исписаны ее губной помадой. На них всего три слова:
- Я люблю тебя.
Каждый раз, когда Кай уезжает в командировки, Герда не находит себе места, дико ревнует его и грозится развестись. Он звонит из далекой Голландии, этой очень свободной страны. Трубку наперегонки, вырывая друг у друга, хватают малыши. Кай спрашивает:
- Мама еще не развелась со мной? - И oни весело хохочут.
Герда все слышит в соседней комнате и тоже улыбается. Она бросает взгляд на икону, как бы спрашивая:
- Это любовь?
Спаситель смотрит с образа строго и проникновенно. Горит лампада, на окно садится белый голубь и Герда рыдает. Понимает, что это не любовь. Это благословение…

Кащей Бессмертный. Предыстория.

Кащей устал. Если б он не был бессмертным, давно бы сдох. Все тело старика заскорузло от белков и желтков. Часть из них уже засохла, часть протухла. Кащей смердел. В руках старик тупо держал очередное яйцо, внутрь которого забубенил иголку. Запихать его в жопу утки оказалось нелегкой задачей. Взяв птицу за шею, он попытался засунуть яйцо ей в дупло. Скорлупа треснула и залило старика в очередной раз. Кащей грязно выругался и осторожно достал из обломков иголку. Смертельный инструмент нужно было засандалить в следующее яйцо. Утка покорно ждала. Старик взял яйцо губами, раздвинул утке лапы и осторожно стал пихать эллипсоид ей в очко. Яйцо лопнуло. Старик вскочил, зашвырнул птицу в море и с проклятиями принялся прыгать по берегу.

- Спокойно, Кащей, спокойно, - наконец успокоил он себя и продолжил процедуру. Бессмертный совершал ее снова и снова, но яйца лопались. Наконец, намыленное сэйфгардом, одно из них пролезло птице в утробу. Старик удовлетворенно откинулся на ствол сосны. Но что это?! Проклятое пернатое сдохло!

- Иоптваю, сцуко! Сто тридцать лет утке под хвост! - Кащей с воем упал на песок и стал его грызть и колотить руками. Через три дня он пришел в себя и глубоко задумался. Какая-то мысль пришла в бессмертную голову. Старик поднялся и проследовал в пещеру. Целый месяц оттуда доносились стук молотка, скрежет железа и звук сварки. Наконец Кащей гордо вышел на свет, держа в руках воронку. Утки увидели приспособление и выпали в осадок.

Работа закипела. Вставить воронку в пернатое очко удавалось сходу. Но подлые твари дохли и дохли. Наконец свершилось! Охреневшая, но живая утка лежала на земле с выпученными глазами. Ее жопа была плотно запечатана сургучом — Кащей не любил рисковать. Весь двор был засыпан костями восьмисот пятидесяти двух тысяч водоплавающих. Старик сел на пень и с тоской посмотрел в лес. Предстояло засунуть утку в жопу зайцу.

Кащей сидел на песке, смотрел в глаза зайцу и думал. Косой о@уевал. Ему еще никогда не смотрели сразу в оба глаза. «Может, есть способ спрятать иголку как-нибудь попроще?» - размышлял старик, но в голову ничего не приходило. «Нет таких крепостей, которые не взяли бы большевики!» - решил Бессмертный и энергично вскочил. Через минуту он уже деловито сновал возле распятого на земле грызуна, замеряя того рулеткой. Заяц — мощный зверюга, украшение породы, теоретически мог вместить в себя утку. Оставалось придумать способ.

Сама утка сидела в клетке неподалеку. От одного взгляда на заячье дупло, ее охватывал приступ клаустрофобии. Кащей не стал трогать птицу, осознавая ее ценность. Для эксперимента он выбрал другую.

«Мы заботимся о Вас и Вашем здоровье!«- приговаривал Кащей, намазывая заячье очко кремом. Затем взял птицу и начал понемногу, вращательными движениями, вводить ее зайцу клювом в жопу. Голова зашла, как там и была, но потом дело застопорилось. Шея утки гнулась в разные стороны, а потом свернулась нафиг. Истребив тысячи полторы пернатых, Кащей понял, что так дело не пойдет. Нужно было революционное решение. И Бессмертный его нашел!
Для начала он просверлил морковку вдоль осевой и пропустил через отверстие капроновый шнур. Крепко закрепив его с другой стороны овоща, Кащей сунул корнеплод зайцу в пасть и стал ждать. Грызун заработал челюстями.

Солнце уже клонилось к закату, когда из мохнатой жопы появился кончик шнура. Привязать к нему утку за клюв было делом нескольких минут. Заяц вообше-то недолюбливал уток, особенно в собственной заднице. Зверь прядал ушами и мелко трясся. Кащей уселся напротив зайца, поплевал на ладони и, упершись ногами ему в плечи, принялся тянуть шнур. Глаза косого сошлись у переносицы и полезли на лоб. Глядя на него, вспоминались слова романса «Мне сегодня так больно!»

И вдруг! Жалко стало Бессмертному зайца! «Доколе?!» - возопил он, оглядывая окрестности. Останки различных живых существ покрывали поверхность трехметровым слоем. Птицы не летали, звери забились в норы. Повсюду царило запустение. Плюнул тогда Кащей ядовитой слюной. Он поймал кенгуру, на жопе фломастером написал «Заиц», сунул ей в сумку утку и засунул в сундук. «Стероиды, иопть!» - ухмыльнулся старик и пошел спать.

Перекати-поле

Андрей Безуглов

(русская народная сказка)

В одном хуторе на среднем Дону умерла у казака жена – со скирды упала и убилась, так он её мертвую с поля на телеге и привез.
Казак долго горевать не стал и по весне женился на другой. Взял себе в жёны молодую, красивую, богатую из соседнего хутора.
Вот едет он как-то с молодой женой мимо поля на телеге, а по полю ветер перекати-поле несет. Казак и говорит:
- Свидетели покатились.
Удивилась жена и спрашивает:
- Что за свидетели покатились?
Не отвечает ей ничего казак, молчит.
Вскорости едут они снова на телеге мимо поля, а по полю опять ветер перекати-поле катит. Казак молчал, молчал, а потом и говорит, тихо так, со злобой:
- Свидетели покатились.
Опять удивилась жена и стала к казаку приставать, кого это он свидетелями называет и где они. Уж сильно ей не понятно и интересно стало про загадочных свидетелей узнать. Молчит казак, ничего не говорит. Она его и уговаривала, и просила - ничего он ей не говорит, только мрачно смотрит, да отнекивается.
Едут они в третий раз мимом поля, а по полю опять перекати-поле несет. Казак опять и говорит:
- Покатились жены свидетели.
Услышала это молодая жена и решила, во что бы то не стало, узнать у казака, почему он так говорит и на кого.
Долго казак держался, ничего ей не говорил, как она его не уговаривала, что только она ему не обещала. Но не выдержал, сдался, и спрашивает у неё:
- Ты меня сильно любишь?
- Сильно! - отвечает молодая жена.
- Никому не расскажешь?
- Никому! – говорит жена, а от нетерпения уже усидеть на месте не может.
- Ну, смотри! - предупредил её казак и стал рассказывать, что была у него жена, да не любил он её, детей у них не было. Не нравилась ему жена, и стал он подумывать – как от неё избавиться. Скирдовали они с ней прошлой осенью сено на дальних лугах. Никого рядом не было и решил он жену убить. Стал он её бить - убивать. Кругом степь голая – кричи, не кричи – никто не услышит, только одни перекати-поле по полю катятся. Жена перекати-поле увидела и говорит:
- Перекати-поле трава, будь свидетелем моей смерти.
Удивился казак, как это трава может быть свидетелем?
А жена опять говорит:
- Перекати-поле трава, будь моим свидетелем, что меня муж убивает.
Ерунда, - подумал казак, - не может быть трава свидетелем. И убил жену. На телеге в хутор привез и всем сказал, что жена со скирды упала и убилась. Никто сильно разбираться не стал. Жену похоронили, а вскорости он женился на молодой. Только теперь как перекати-поле увидит, старую жену вспоминает.
- Вот и все, - закончил казак, - никому не расскажешь?
- Никому! – испуганно пообещала молодая жена, а сама подумала, что если он старую жену убил, то может и её убить. И поэтому как у неё возможность появилась, она в город поехала и там, в полицейском участке, все рассказала. Наряд полиции в хутор приехал, казака арестовали, судили и на каторгу сослали. А молодая жена вскорости за другого – молодого вышла.
Давно это было, но по степям Донским все так же перекати-поле – молчаливые свидетели катятся, и тайны свои берегут.

Junior

Злая сказка

- Так чем ты здесь занимаешься? – спросил Иван, хмурясь. – А то что-то ты пропал с наших шабашей...
- Да семья, знаешь. Куда мне нынче по крышам за демонами скакать. Вот, креативное агентство открыл.
- И как успехи?
- Переменные, - туманно откликнулся Святой агент в отставке. – К примеру, местное гей-движение заказало мне что-нибудь социально значимое. Теперь представь - на картинке эдакий гламурненький напомаженный парнишка, в обтягивающих джинсах и розовым поясом шахида на талии. И подпись "Intifaggots – сексуальные меньшинства за справедливую борьбу палестинского народа".
- И что заказчик? – поинтересовался Чузин.
Чузман пожал плечами.
- Не поняли. Обиделись. Подали в суд.
Под громовые аплодисменты хор покинул сцену.

- Или вот еще для местных борцов с расизмом. Плакат разделен на две части: с одной стороны актер Дензель Вашингтон, с другой – изголодавшийся и голый десятилетний негритенок с "Калашом" наперевес скачет по саванне. Подпись: "Если бы проклятые бледнолицые не угнали моего дедушку в рабство, я был бы сейчас свободен".
- Тоже подали в суд?
- Да нет, как ни странно, заплатили.
На сцену поднялся маленький мальчик в белой рубашке и черных брюках с хорошо знакомыми Чузину наглыми глазенками.

- Когда Барак был маленьким
С кудрявой головой,
Фашисты-консерваторы
Всё правили страной... – начал он, заложив руки за спину.

Не понявший ни слова Чузин с трудом подавил очередной приступ неправильной ностальгии. В зале долго и продолжительно зааплодировали, заглушив выступающего. Потом с первого ряда зашикал директор школы, и в наступившей тишине мальчик четко выговорил последнюю строку очередного четверостишья:
- На попу натянуть...

Температура в зале заметно упала.

- С глобальным потеплением
Никто не воевал,
И террористам задницу
С азартом не лизал...

Гнусное хихиканье Чузмана перекрыл чей-то стон, видно было, как схватился за сердце директор, наиболее прогрессивные родители затыкали деткам уши.

- Настанет час пробудится
Задуренный народ
И псевдо-президенту
Огрызок оторвет.

Тут мальчонка вынул из кармана хлопушку и дернул за веревочку. Сноп разноцветных искр ударил вверх, запалив гигантский портрет хозяина Белого дома. Внезапно погас свет, завыла сирена пожарной тревоги, завопили испуганные дети. Зал быстро наполнялся дымом, а лучи прожекторов чертили тьму напоминанием о том, как обещания светлого будущего неизменно приводят к концлагерям и гулагам.

- Видал? – гордо указал Чузман на спокойно стоящего под пылающим президентом маленького наглоглазого ангелочка. – В отца идет.

ТРИ ЖЕЛАНИЯ
Наталия КЛИМ





Выходной клонился к вечеру. Она вяло валялась на тахте и переключала пультом дистанционного управления каналы телевизора. Еще один день бессмысленной и тоскливой жизни... Она задумчиво посмотрела на пальцы с обкусанными ногтями и, вздохнув, побрела к холодильнику. Не глядя, вытащила кастрюлю с холодной едой, нащупала на столе вилку, и, вернувшись на тахту, принялась поглощать безвкусное варево... Промелькнувшая было мысль о диете утонула под тяжестью беспорядочной шелухи, которую извергал затуманенный мозг. Ничто ее не радовало: ни стремительно наступавшая весна, ни не менее стремительно приближающийся день рождения, ни свежекупленный альбом одной из любимых рок-групп... Хотя...

Она встрепенулась, и осмысленность на мгновение появилась во взгляде. Безжалостно оборванное бормотание ТВ уступило место энергичным аккордам группы “Ва-банк”:

... сам себе остров, и сам себе тень,
сам себе парадоксальная смерть...
Сигаретный дым заполнил малометражную комнатенку, зависая стереофантастическими изгибами где-то на уровне запыленной люстры. “Нужно что-то делать...” — прорвалось сквозь киселеподобные мысли. “Хоть какие-то эмоции у меня должны сохраниться? Боль, страх, агрессия на худой конец?.. Только не это пугающее безразличие...” Она подумала о смерти, но обычной тоски не почувствовала.
Перевернулась на живот и попыталась заплакать, но из этого ничего не вышло: глаза остались сухими. Неожиданно холод заполз под подол мужской рубашки цвета хаки, давно и надежно служащей ей неким подобием домашнего халата. За окном легкие сумерки уже вступали в свои законные права, и крутобокая луна напоминала о приближающемся полнолунии...
То ли от душевного дискомфорта, то ли от съеденной пищи слегка подташнивало... Навязчивый запах сирени уже который день преследовал ее, наверное, с того самого утра, когда вместе с первым рассветным лучом, пробившимся через полинявшую занавеску, ее посетило новое жуткое ощущение. Ощущение того, что ей все надоело, что ей безумно скучно, и что теперь все, что бы она не сделала, будет обречено на неудачу... Последнее она почувствовала особенно сильно. Поверила не сразу, пыталась сопротивляться, подходить к своему странному состоянию с точки зрения здравого смысла и элементарной логики, но... Неумолимое колесо завертелось, увлекая за собой все новые и новые уголки ее жизни. Сплошная череда неудач, к тому же апатия и скука захлестнули с головой, и как апогей — нынешняя суббота...
Таинственный блеск луны завораживал, погружая ее в пучину бессознательно-подсознательного...
... Дребезжащий звонок ворвался в ее мысли неожиданной резкой трелью. Сердце тревожно забилось, ей стало страшно, просто так, как нечто необъяснимое, но само собой разумеющееся.
Натянув старые вытертые джинсы, она поплелась к двери: гости на сегодня не планировались, ей было совершенно не до гостей. Как обычно, не удосужившись поглядеть в “глазок”, она с полминуты повозилась с вечно заедающим замком. Когда же дверь, наконец, была открыта, на пороге она увидела совершенно незнакомого молодого человека, который неуверенно переминался с ноги на ногу и, похоже, не знал что сказать. Высокий, ладно сложенный, сравнительно интеллигентного вида: в очках, но без галстука. Она незаметно для себя оценила не явно бросающийся в глаза лоск и легкую небрежность странного посетителя.
Совсем не удивившись — очередной признак депрессии, она представилась:
— Я — Соня. Вы ко мне?
Молодой, по ее понятиям, человек (на вид что-то около тридцати лет) кивнул и улыбнулся. Улыбка ему явно шла.
Соня шире открыла дверь, не то приглашая войти, не то просто так из вежливости.
— Чай будешь? — меланхолично спросила она, не утруждая себя ненужными размышлениями об участившихся случаях квартирных краж. Красть у нее было нечего.
— Буду, — подал-таки голос незнакомец, уже проходя в квартиру вслед за странной хозяйкой.
Сняв в прихожей плащ, он оказался в белом пушистом свитере: “Личная трагедия ангорских кроликов”, — про себя дала определение она и вошла в кухню, бросив через плечо:
— Умывальник слева. Полотенце — любое.
Пока она заваривала чай, из ванной раздавался плеск воды. Гость опустился на табуретку. В ожидании начала беседы она без интереса рассматривала свалившегося на ее больную голову визитера. Тот был объективно красив, можно было бы и влюбиться, да только появился он не ко времени: сегодня лирические порывы обходили ее стороной.
— Ну и ?.. — спросила она, щелкая зажигалкой и глубоко затягиваясь очередной порцией никотина. — Чем обязана?
Он поймал ее взгляд и с трудом выговорил:
— У меня к Вам... — К тебе, — поправила она, задумчиво размешивая сахар.

продолжение :


— К тебе, — продолжил собеседник. — У меня к тебе важное предложение.
Она на мгновение даже удивилась, но потом пожала плечами, не прокомментировав двусмысленную реплику.
— Я хочу выполнить три твоих желания, — продолжение было достойно кисти великих мастеров.
— Зачем? — слабо отреагировала она, размышляя о психическом состоянии гостя.
— Ну... Как лучше объяснить... Короче, я проспорил... И теперь должен как бы... - он явно чувствовал себя не в своей тарелке, но безуспешно старался этого не показывать.
— Спорил ты не со мной, — логично отметила она, вытаскивая из вазочки конфету.
— Нет, то есть, да... Я спорил с друзьями... Ну... Если проиграю, то должен выполнить три желания наугад выбранного человека...
— Да... Дела... — понимающе кивнула Соня, пытаясь сквозь очки определить цвет глаз гостя. — Как в кино... Спорщики, однако... А соврать нельзя? Что уже выполнил?
Он помотал головой и грустно вздохнул.
— Понятно. Дело чести... — иронии не вышло. — Ну а я-то здесь причем?
— Ну... Наугад... Понимаешь?.. — он сделал несколько больших глотков из синей керамической чашки, видимо, в горле пересохло.
— В общем, да... — Она закурила еще одну сигарету, на самом деле она ничего не понимала. — А ты часом не грабитель?
— Нет, — серьезно ответил гость.
— Золотая рыбка, значит... Как в сказке Пушкина, — Задумчиво произнесла она, откидывая со лба непослушный локон. — Ты что, серьезно? Про три желания?
— Да, — он снял очки и повертел их в руках, глаза были серого цвета.
— А зовут тебя как?
— Костя...
— Золотая рыбка, — улыбнулась своим мыслям Соня. — Золотой рыб... Я буду называть тебя Рыбом, не против?
Рыб улыбнулся так, словно ему только что подарили розового слона. Она помолчала что-то просчитывая:
— Дело, уважаемый Рыб, вот в чем: никаких желаний на текущий момент у меня не существует. Выпадение таковых, делеция, так сказать... Так что ты пришел не по адресу, и стало быть — рада была познакомиться, но ничем помочь не могу, не имею возможности... — она развела руками.
Взиравший на странную беседу из-за сахарницы малоупитанный таракан ехидно пошевелил усами, но был тут же с позором изгнан.
— Быть такого не может! — не поверил Рыб, — Ну хоть какое-нибудь должно же быть?.. Ты подумай хорошенько. Хочешь круиз по Средиземному морю? Кольцо с бриллиантом? А, может, меня? — и он отчаянно покраснел, сообразив, что сморозил что-то не то.
— Тебя? — она с сомнением посмотрела на Рыба. — В общем, идея так себе... К тому же это не мое желание... — Она вяло попыталась изобразить оскорбленную невинность.
Проглотив заслуженное, Рыб примолк.
— Ты знаешь, единственное, чего мне бы сейчас не помешало — это чего-нибудь захотеть. Но как-то не получается... Вот что обидно... И ты мне в этом вряд ли поможешь... А может кого-нибудь другого осчастливишь, а? — с надеждой поинтересовалась Соня.
Ответа не последовало. Она посмотрела на часы: половина восьмого...
— Что же мне с тобой делать?.. — Соня озадаченно поерзала на неудобном стуле. — Я даже не знаю. Ладно. Посиди здесь. Журналы полистай, если заскучаешь. А я пока подумаю.
И, захватив с собой пепельницу и сигареты, она удалилась в ванную. Закрыв за собой дверь, она плюхнулась на холодный кафельный пол, зажгла сигарету и включила воду на полную мощность.
Ничего себе история... “Сказка о рыбаке и рыбке”, понимаешь... Она так до конца и не могла решить, поверила ли она в то, что рассказал Рыб. Впрочем, на сумасшедшего он не был похож. А с другой стороны, эти самые сумасшедшие ей не так часто попадались, чтобы она могла с первого взгляда их распознать. Может они все сначала спокойные и обаятельные? Господи, как все надоело... Почему меня не оставят в покое?.. Бред какой-то...
Так ничего путного и не надумав, кроме единственного желания: “Рыб, оставь меня в покое!”— она погрузилась в наполненную до краев ванну. В старые добрые времена это было верное средство для поднятия тонуса, но сегодня оно почти не действовало. Более рациональная мысль на заданную тему заключалась в следующем: во-первых, попросить n-ную сумму денег, во-вторых, может, действительно, пожелать Рыба? На вид он вполне ничего, может и сгодится... И в-третьих, самое главное, чтобы ее оставили в покое. Она фыркнула и пошевелилась, ей постепенно передалось успокоение и тепло, которое давала вода. Соня, а скорее всего ее тело, на миг вспомнила ласковое прикосновение морской волны и соленый запах ветра... И тут первое желание сформировалось. Соня выскочила из ванны, прямо как вскричавший “Эврика” Архимед, и чуть не бросилась в этом же виде к гостю. Но боковым зрением поймав свое отражение в зеркале, спохватилась и принялась спешно вытираться-одеваться. Из зеркала на нее смотрела растрепанная девица с копной темных влажных волос.
Стройная, но какая-то угловатая. Красивой не назовешь, но что-то типа внутреннего огня (в периоды, когда таковой функционировал), говорят, придавало ей некий шарм.
— Рыб, а ты любое-любое желание исполнишь? — уточнила Соня, материализуясь на кухне, и принося с собой запахи хвойной пены для ванны и сигаретного дыма.
— В пределах человеческих возможностей, — осторожно ответил Рыб. Соне показалось, что за время ее творческого отсутствия гость даже не пошевелился.
— А финансово? — еще раз уточнила она.
— То же самое, — ответ прозвучал обнадеживающе.
Она вслушалась в голос: умеренно хриплый, обыкновенный.
— Ты придумала?
Закрыв глаза, как будто собраясь шагнуть с обрыва, Соня отчетливо произнесла:
— Я хочу в Крым. К морю. Сейчас.
Рыб отодвинул чашку и посмотрел на часы:
— Легко. Собирайся. От тебя можно позвонить?
— Само собой, — озадаченная Соня все еще не верила в реальность происходящего.
— ... телефон аэропорта... до Симферополя... на ближайший рейс два билета... — слышала она, спешно кидая в объемистую спортивную сумку купальник, полотенце, фляжку с коньяком, сигареты и тому подобную мелочь.
— На неделю? — спросил Рыб, вешая трубку.
— Не дождетесь, — буркнула Соня фразу из анекдота, подсушивая фен ом волосы. — Мне в понедельник на работу. Значит, в моем распоряжении что-то около полутора суток.
Рыб решил не удивляться, боясь, видимо, спугнуть неактивную на желания случайную знакомую. За последние десять минут он преобразился: неуверенность как рукой сняло, деловит и сосредоточен:
— По дороге заедем ко мне, соберу сумку. Рейс через два часа. Так что рассвет будем встречать у моря. Ты рада?
— Наверное... — ее первый эмоциональный подъем потихоньку спадал, — А ты-то зачем едешь? Извини, конечно, за нескромный вопрос.
— В качестве сопровождающего. Если с тобой что-нибудь случится, некому будет еще два желания загадать.
— А может одного хватит? — Соня повертела в руках зонтик: брать или нет?
— Собралась? Тогда пошли. — Рыб закинул на плечо Сонину сумку. — Паспорт не забыла? Без него в самолет обычно не пускают... Проверив на удобство еще не разношенные новые кроссовки и показав язык своему лохматому отражению в зеркале, Соня удовлетворенно кивнула.
— Ничего не забыла. Можно отправляться.
Уличная прохлада взбодрила и придала ей некоторую уверенность, теперь происходящее почти не казалось сном.
Быстро пойманная машина, попетляв минут пятнадцать по городу, мягко остановилась у небольшого особняка в духе вымерших рыцарских орденов.
— Подождите. Я скоро, — сосредоточенный Рыб хлопнул дверцей и размашисто направился к дому.
Соня переглянулась с водителем, в глазах которого отразилось уважение вперемешку с пониманием:
— Серьезный у тебя приятель...
— Не то слово, — подтвердила Соня, устраиваясь поудобнее на мягком сидение и настраиваясь на получасовое безделье.
Но ее ожиданиям не суждено было сбыться: Рыб вернулся гораздо быстрее. Его багаж уместился в компактном саквояже, который был небрежно брошен под ноги:
— А теперь в аэропорт, — скомандовал Рыб, ободряюще улыбнувшись Соне.
Та пожала плечами и стала смотреть в окошко на пролетающие по еще многолюдным улицам огни фонарей и разляпистые окна витрин. Она опять погрузилась в задумчивость, и окружающее доносилось до нее через пелену бесцветных мыслей.
Здание аэропорта дохнуло на Соню знакомым с детства букетом запахов. И глаза ее помимо воли заблестели, а плечи расправились. Значит, все по-настоящему! Сердито снующие пассажиры. Собранные работники в форменных кителях. Гул взлетающих “Ту” и “Ан”-ов. Девичий голос из динамиков. Соня даже на мгновение забыла, зачем она здесь. Просто стояла и смотрела. Из ликующего оцепенения ее вывел голос Рыба:
— Пора идти. Ты себя нормально чувствуешь? Вид у тебя немного странный.
— Все хорошо.
Он повертел ее паспорт, с интересом разглядывая фотографию и графу о гражданстве, подумал и протянул документ ожидавшему усталому служащему у выхода на посадку. Формальности были соблюдены, а впереди их ждало роскошнейшее средство передвижения — самый что ни на есть настоящий самолет. Соня про себя оценила деликатность Рыба: в графу о семейном положении он не полез. Впрочем, ничего заслуживающего внимания там все равно не наблюдалось.
Соня посмотрела на спутника, который по совету ласкового голоса бортпроводницы застегивал ремни безопасности:
— Рыб, ты пишешь стихи?
Удивленный взгляд был хорошим ответом:
— Почему ты спросила?
— Просто так. А высоты боишься? — продолжила она свой допрос.
— Нет, вроде, не боюсь.
Самолет покатил по взлетной полосе. А Соня почувствовала, что апатия начинает понемногу уступать место легкому шевелению интереса к жизни. Все-таки, первое желание было на редкость удачным...
Когда самолет набрал высоту, Рыб открыл саквояж и вытащил бутылку шампанского. Соня удивленно хмыкнула, разве в самолете можно? Или что не запрещено — разрешено?
— За удачу? — полувопросительно произнес Рыб и с легким хлопком извлек пробку.
Следом за бутылкой из саквояжа появились стеклянные стаканы, а из Сониной сумки пакет с бутербродами, на то что в самолете будут кормить она не рассчитывала.
— За золотую рыбку! — встречный тост.
Легкий румянец заиграл на щеках Сони, полет проходил на высоте дикого количества метров, Рыб оказался ненавязчивым собеседником, а кроссовки совершенно не жали. “А жизнь-то налаживается!”— с изумлением подумала Соня, с аппетитом уплетая бутерброд с сыром и запивая его шипучим шампанским. За иллюминатором (так что ли называют круглое окошко?) царил мрак, монотонный гул действовал убаюкивающе. И Соня задремала, так и не выпуская из рук опустевший стакан. Спустя минут десять Рыб аккуратно, чтобы не разбудить, вытащил его из рук спутницы и переправил в саквояж, где уже находилась полупустая бутылка и стакан номер два.
Растормошить спящую Рыб решился, когда мелодичный голос объявил, что самолет идет на посадку. Полуразбуженая Соня непонимающе огляделась, пытаясь сообразить, где она, и что от нее, собственно, требуется?
— Ты кто? — она озадаченно уставилась на молодого мужчину, который почему-то находился очень близко и теребил ее за воротник куртки.
— Костя, — ответил тот, и улыбнулся.
— Я тебя люблю? — недоуменно уточнила Соня, слегка ошалевшая от назойливого теребения, вытащившего ее из приятных снов.
— Не знаю, — теперь озадачился мужчина и отпустил воротник.
— Ой, — встрепенулась Соня, прогоняя остатки сна и вспоминая предшествующие события, — Рыб, мы что, уже прилетели?
— Похоже на то...
Небо раскинуло над головой звездные объятия. Пустынный пляж. Огромная золотистая луна величественно висит над морем. В горизонт убегает серебристая лунная же дорожка. Груда огромных камней, которые, видимо, остались еще с Ледникового периода, отбрасывают куда ни попадя чернильную тень. Волны лениво набегают на берег. Все звуки будто исчезли. И только вспененные волны с призрачным шипением бьются о камни.
Соня чувствовала себя попеременно, то одной-одинешенькой на всем белом свете, то частью этого света. Соленый ветерок трепал волосы, дымка мелкой морской мороси освежала. Она ощущала прохладу камней, на которые облокотилась, и суетливые мурашки бегали по коже. Горький дым сигареты... Крым... Море... Ночь... Гармония мира беспощадно вытесняла скуку и апатию.
Соня сняла кроссовки и пошла к воде.
— Брр ... Действительно, не жарко...
Терять ей было нечего. Неужели она не искупается?
Наспех побросав одежду на камни, Соня осторожно пошла навстречу лунной дорожке. Холод обжег ступни, но она не обращала на такую мелочь внимания и заходила все глубже и глубже. Резко оттолкнулась от каменистого дна и поплыла. Стало теплее. Звезды подмигивали ей, луна понимающе искрилась, а морская вода покачивала. Соня вмиг забыла пыльный город, депрессию и усатого таракана за сахарницей. Все это казалось дурным сном, а настоящая жизнь, вот она!
Уже на порядочном расстоянии от берега, она обернулась и присвистнула от восторга. Красиво! В открытый рот тут же попала вода, и Соне пришлось с полминуты отплевываться. Восстановив дыхание она успокоилась, но тут же дернулась и еще раз чуть не нахлебалась воды: к ней кто-то плыл... Ощущение единения с природой пропало. Кого это нелегкая несет?
— Соня! Жива? Я боялся, что ты утонешь, — нелегкая принесла Рыба , и совершенно некстати. — Вода, прямо скажу, не теплая.
Издав индейский клич, Соня нырнула и попыталась схватить “спасателя” за пятку. С третьей попытки ей это вполне удалось, и она гордая и довольная, повернула к берегу.
Выходить из воды было зябко. Наскоро вытершись припасенным полотенцем, Соня с Рыбом быстро оделись. Бросание камушков в воду надолго заняло их внимание. Лишь изредка они отвлекались на коньяк из фляжки: “для согрева” (спасибо запасливой Соне).
***
— Рыб, не спи! Восход солнца проспишь! — раздался радостный голос над ухом клюющего носом Рыба.
Мокрая Соня, набегавшись по берегу в качестве зарядки, плюхнулась рядом со спутником. Энергии в ней за последние часы сильно прибавилось. Она уже успела еще раз окунуться и теперь, счастливая, разглядывала посветлевшее небо.
— Ну, восход... Ну, солнца... — Рыб протер глаза и потянулся. — Это что твое второе желание, чтобы я встречал с тобой рассвет?
— Ничего подобного, — возмутилась Соня, — это твое желание!
— Ты в этом уверена? — Рыб поднялся, неловко разминая затекшие конечности.
Он посмотрел на Соню и поразился. Вместо тусклой и вялой мадам появилась и теперь жизнерадостно ему улыбалась помесь белки обыкновенной с рысью таежной. Бодрая, рыжая, сияющая.
Солнце взошло и согрело, а бутерброды с остатками шампанского были признаны лучшим в мире завтраком. Следующим пунктом в программе стояла морская экскурсия.
Сложно сказать, где Рыб раздобыл этот дряхлый катерок с немыслимо шумным мотором. Но Соня была безумно рада, как, впрочем, и малочисленная команда, которой плюс к оплате досталось несколько эффектных бутылок из полезного, и какого-то бездонного саквояжа.
Погода стояла отменная, солнце потихоньку начало припекать, а чайки с завидным упорством старались переорать грохот плавсредства.
Живописный скалистый берег поражал воображение и без того ошалевшей от впечатлений Сони.
— Рыб, смотри, грот в скале!
— Ой, у меня кольцо за борт упало!
— Рыб, а какая здесь глубина?
— А мы в гору полезем? Рыб, ну пожалуйста!..
Рыб , загадочно улыбаясь, блестел очками и давал умные ответы на весь рой вопросов. По довольному выражению его лица можно было догадаться, что роль “золотого рыба” его очень даже устраивает.
— Какая ты смешная.
— Это плохо? — Соня на секунду отвлеклась от кормления толстых чаек.
— Что ты, просто здорово! — серьезно ответил Рыб .
— Тогда, все в порядке, — рассмеялась Соня, бросая очередной кусок пищи прожорливым бестиям. — Рыб, а ты кто?
— Как это кто? Человек, — чувствовалось, что он растерялся.
— Само собой. А чем ты занимаешься? — не отставала Соня.
— Живу... Работаю...
— Странно все как-то вышло, прямо как в сказке. Так резко все изменилось. И вот я здесь... И ты... И море...
— Море-то уж точно здесь, — подтвердил Рыб, — и я тоже...
— Спасибо тебе огромное, — Соня повернулась к нему и погладила рукав.
Рыб кивнул и, ни слова не говоря, взял ее за руку. Так они и стояли на корме облезлого маленького катерка, а мимо проплывали причудливые громады скал, волны бежали по поверхности воды и, натыкаясь на металлическую преграду, отпрыгивали с веселыми брызгами.
— Рыб, а ты знаешь, в чем смысл жизни?
— Не знаю, — отозвался задумчивый Рыб .
— А я чувствую, что он в том, что я здесь... — солнечные блики играли на ее рыжих волосах неожиданно зеленоватыми искорками...
— Я почему-то не жалею, что проспорил...
— А о чем спор был? — заинтересовалась Соня, перегибаясь за борт.
— Осторожнее, — придержал ее Рыб , — Спор?.. А какое это, собственно, теперь имеет значение?
— Не знаю, просто интересно...
— И я не знаю...
***
Поход в горы в основном запомнился тем, что Рыб чуть не свалился с отвесной скалы. Впрочем, было много и других интересных моментов, как то вытаскивание Сони из расщелины, сбор рано расцветших цветов и ловля рано разлетавшихся бабочек, а также распитие местного вина за успешное покорение неприступной вершины...
— Хорошо-то как... — пробормотала Соня, растянувшись на поросшем колкой травой плато, и затягиваясь сигаретным дымом. Рядом под мягкими лучами апрельского солнышка пытался загорать Рыб.
— Рыб, а что ты подумал, когда первый раз меня увидел?
— Не знаю... Странная девушка... И грустная очень...
— Да, это я, — согласилась Соня, поправляя венок из лиловых и розовых цветов.
Рыб внимательно посмотрел на нее:
— А ты ведь очень даже ничего...
— Ну ты хам... Только что заметил? — возмутилась Соня.
— Ну...
— Да ладно. Я не обиделась. Ты тоже, знаешь ли, даже очень... — она пожевала травинку. — По-моему, я придумала второе желание...
— Да, я слушаю... — Рыб улыбнулся и, потянувшись как кот, распевно продолжил, — и повинуюсь...
— Ох, ну и голосок у тебя, прямо дрожь берет, — игриво мурлыкнула Соня, подкатываясь поближе к Рыбу .
Тот дотянулся до саквояжа, вытащил плед и бросил его на траву:
— Перебирайся, на нем мягче... — в его голосе появилась бархатистость.
— Даже не знаю, — с сомнением фыркнула Соня.
Второе желание уже витало в апрельском воздухе, накаляя его до температуры июльского полдня.
— Рыб, а ты просто волшебник... — серьезно сказала Соня, проводя тыльной стороной ладони по его небритой щеке.
— Я знаю, — кивнул Рыб, — Я правильно угадал второе желание? — уточнил он, заглядывая в ее, на мгновение ставшие бездонными, глаза. Соня кивнула и, откинув со лба непослушную прядь, облизала пересохшие губы. Во взгляде Рыба появилось что-то неуловимо теплое и доверчивое.
— Костя... — прошептала Соня одними губами, но ей почудилось, что объемное горное эхо подхватило, многократно усилив, сказанное...
— Я здесь, — как шелест травы...
***
Уже в самолете Рыб задал самый важный вопрос:
— Ты уже придумала третье желание?
Она кивнула:
— Понимаешь, скоро мой день рождения, и я очень бы хотела, чтобы в этот день меня поздравил мой любимый музыкант...
Рыб удивленно посмотрел на Соню: вот уж непредсказуемое создание... Но она восприняла этот взгляд по-своему:
— Не получится?..
— Ну почему? Обязательно получится! А кто этот счастливец?
Соня полушепотом назвала. Рыб понимающе улыбнулся и ответил скрипучим голосом старика Хоттабыча:
— И третье твое желание исполнится...
— Рыб, я люблю тебя? — тихонько выдохнула она.
— Не знаю, — серьезно ответил Рыб ...
***
... Крутобокая луна понимающе висела на темном небе.
— Полнолуние... — подумала Соня, открыла глаза и встала с тахты... Вялость и апатия бесследно исчезли, просто чудо какое-то! Чудо... Чудо... Соня взглянула на часы: девять ровно... На календаре... Господи... Соня тяжело опустилась на пол... Как же так!.. А Крым?!! А Рыб?!! Неужели мне все приснилось?..
Сигаретный дым заполнил малометражную комнатенку, зависая стереофантастическими изгибами где-то на уровне запыленной люстры...
***
Соня не любила дни рождения с вечными салатами “оливье”, заздравными тостами подвыпивших друзей и очередным напоминанием о возрасте... Только ведь день из календаря не вычеркнешь?
Деньрожденное утро началось как обычно со звонка будильника. Соня немного поворочалась, чтобы прогнать остатки сна, и вылезла из кровати, сладко позевывая. Сон, который ей приснился, был хорошим и веселым. Жалко только, что она его не запомнила. А сейчас: уборка, готовка, вот они - праздничные хлопоты! Но ничего не поделаешь. Надо — значит надо.
... Дребезжащий звонок ворвался в ее мысли неожиданной резкой трелью. Кто бы это мог быть? Для гостей еще рано. Соня наспех затушила сигарету и поспешила к двери. Из ванной ей подмигнуло отражение в зеркале, а может быть ей просто показалось... Когда замок, для порядка посопротивлявшись, наконец, поддался, Соня распахнула дверь и так и застыла на пороге, ухватившись за дверной косяк, чтобы не упасть...
На пороге, широко улыбаясь, стоял Александр Ф. Скляр с букетом желтых хризантем, а за его спиной маячил счастливый Рыб в костюме и с галстуком. — Happy birthday to you!!! — на два голоса пророкотали гости...

Минотавр- Минотавр, выходи! – заорал Тесей в ворота лабиринта.
Молчание.
- Выходи, подлый трус!!
Эхо заплясало меж каменных стен и потерялось вдали. В ответ - тишина.
Тесей обиделся: так его еще никто не игнорировал.
- Ладно, мутант, я тебя сам найду, – проворчал герой и обернулся к Ариадне. – Жди меня здесь. Я вернусь к тебе сразу, как только убью Минотавра.
- Ты подумай сначала, как обратную дорогу найдешь, – усомнилась практичная Ариадна. – Знаешь, сколько людей вошло в этот лабиринт и не вернулось?
Тесей нахмурился: думать он не любил. Вот победить кого-то – пожалуйста.
- Значит, без путеводной нити не обойтись, - вздохнула Ариадна, поцеловала героя на прощание и тройным морским узлом затянула на его щиколотке металлическую проволоку, на которую папа-царь в былые времена ловил белых акул, касаток и прочую мелочь. От обычных нитей царевна отказалась давно: они все время рвались, и герои исчезали бесследно. Тесей стер со щеки жирный след помады и вошел в лабиринт.

Переплетение темных ходов закончилось внезапно. По глазам ударил яркий солнечный свет, и герой остановился как вкопанный: перед ним на золотистом ромашковом лугу в окружении симпатичных телят и буренок расслабленно валялся Минотавр. На врага он определенно не походил.
- Эээ… Минотавр? – растерялся Тесей. К такой ситуации он готов не был: вот если бы они встретились один на один, то можно было и подраться, а так - не при детях же…
- Можно кратко - Минотавр. Без «эээ», - доброжелательно ответило чудовище. – А ты сюда насовсем или так, проездом?
Тесей покосился влево, где с сексапильными нимфами в рощице резвился десяток парней, числившихся в Греции как пропавшие без вести, и незаметно попытался отвязать проволоку с ноги.
- Я вообще-то биться, - неуверенно сказал он.
- Биться – это не к нам, - мягко заметил Минотавр. – У нас тут мир и любовь. Видишь?
- Вижу, - с тоской отозвался Тесей, ковыряя узел. – Ну, давай хоть из лабиринта выйдем? Может, капитуляцию какую подпишешь?
- С дуба рухнул? – удивился Минотавр. – Никуда я не пойду. У меня вон – семья. И какая капитуляция, если я ни с кем не воевал?

- Где же он, жених этот? – проворчала уставшая ждать Ариадна и начала наматывать проволоку на локоть.

- Значит, не пойдешь? – грустно просил Тесей Минотавра и еще раз попытался отвязать «путеводную нить».
- Не-а, - беспечно отозвался Минотавр и уткнулся носом в ромашки. – Мне и здесь хорошо. А ты это… если что, заходи.
Проволока натянулась струной, зазвенела, и героя со свистом втянуло обратно в лабиринт.
«Обязательно зайду, отчего б не зайти? - размышлял Тесей, пересчитывая ребрами многочисленные углы. – Вот только от царевны отвязаться дайте…»

- Ну что, убил? – поинтересовалась Ариадна, выволакивая исцарапанного Тесея за ногу из лабиринта.
- Да убил, убил, - отмахнулся тот. – Давай, развязывай свою нить.
- И куда ты так торопишься? – уклончиво сказала Ариадна. – Может, поженимся сначала?
- Без согласия отца не могу, - вывернулся Тесей. – Опять же, жертву богам принести надо… Вдруг они будут против? Кстати, тут неподалеку остров подходящий есть, там и заночуем.

…Утром Ариадна нашла на песке обрывки измочаленной проволоки и коряво нацарапанную надпись: «Дорогая, любимая Ариадна! Сегодня ночью мне явился во сне бог Дионис. Он сказал, что нам не суждено быть вместе – по велению богов ты предназначена в жены ему. Поэтому я покидаю тебя, обливаясь горькими слезами. Ты навечно останешься в моем сердце. Прощай».
- Так и знала, что сбежит! – в сердцах сказала Ариадна, но, будучи девушкой практичной, долго горевать не стала, а приготовила вместо проволоки трос потолще. Для Диониса.

Царевна - лягушка...

Иван остановился в двух шагах от замкового рва и зычно заорал:
- Кощей, вражина импортная, похититель чужих супруг и вообще маниакальный гад, выходи на честный бой!
Кощей выглянул из окна библиотеки, поморщился и замахал рукой, приглашая царевича в замок.
- Давай, добрый молодец, заходи. Добро пожаловать в мои хоромы, царский сын, а то вопишь на всю округу, как гопник какой. Посторонись чуток, я мостик опущу.

- Здравствуй, гость нежданный, - поприветствовал Кощей вошедшего Ивана, - Испей вот медку, расслабься и поведай, какое у тебя ко мне дело.
Царевич опрокинул предложенную чарку мёда, утёр рот рукавом и сообщил:
- Значит, вкратце, вот какая получается фигня: я стрельнул, она лягушка, ты украл мою жену.
- Красиво! - одобрил Кощей, - Это новомодный стиль, который рэп? Здорово. Вопрос на злобу дня - а зачем мне красть твою жену?
- Ну как, - Иван-царевич пожал плечами, - Из всех предложенных вариантов самым разумным показался этот.
- Ничего не понимаю. Ваня, плесни-ка себе ещё медка да расскажи подробно.
- Чего тут рассказывать? - царевич сжал кулаки, потом разжал, чтобы сподручнее было наливать мёд в чарку, - Мы с братьями стреляли чтобы жениться. Братаны угодили на подворье дворянкам-купчихам, а моя стрела упала в болото. Рядом с лягушкой. Которую я и привёз в терем. Вышел в людскую, чтобы девица не стеснялась кожу скинуть. Вернулся, а там никого нет. Отдавай мою жену, гад!
И царевич опрокинул следующую чарку.
- Прости, царский сын, упустил, - потряс головой Кощей, - Стреляли чтобы жениться? Любопытный способ. А если бы в глаз?
- Лес рубят, щепки летят, - хмыкнул Иван-царевич, - В чужом глазу и бревно не обуза.
- Логично, - с сомнением заметил Кощей, - А если бы во дворах оказались только сыновья? Тоже женились бы?
- А хорошо бы, кабы.. - мечтательно пробубнил царевич, - Только братья, блин, везучие. А вот ты мне тоже скажи - кабы там сыновья оказались, ты бы и их привычно умыкнул? А ещё обзываешься, пушистое рыло!
- Один-один! - признал Кощей. Потом прижал руки к груди, - Только, Ваня.. Вся эта история шита белыми нитками. Давай по порядку. Или нет, давай о главном. Что общего у якобы украденной жены с этой лягушкой?
- Жена лягушечью кожу должна скинуть, девицей стать. А потом обратно кожу натянуть и в лягушку перекинуться.
- Ох, ты ж умница моя, - Кощей всплеснул руками, - Ну вот бог с ним, с законом сохранения вещества, но элементарный коэффициент эластичности лягушечьей кожи ты в состоянии рассчитать, царский ты, блин, сын?!
- Ну все! - царевич решительно потянул меч из ножен, - Мать мою ёфемизмой ехидной крыть удумал, вражина?! Снести тебе башку с плеч и никаких разговоров!
- Что ты, сынок, что ты! - Кощей деликатно, двумя пальцами, отвёл в сторону лезвие и по-отечески положил вторую руку на плечо царевича, - И в мыслях не было. Ну вот давай разберёмся, как следует, с самого начала? Вы втроём стрелы пускали, так?
Царевич кивнул. И потянулся за мёдом.
- Старшего брата стрела упала на дворянский двор, верно? Среднего - на купеческий. Пока все в пределах города. А твоя, понимаешь, пересекла городскую черту, пригороды, смежные селенья, улетела аж в лес и шлёпнулась в болото. Правильно?
Царевич снова кивнул. И снова потянулся за мёдом.
- Вот сам подумай, Ваня, - Кощей почти умолял, - Это же обыкновенная стрела. Пущенная из обыкновенного лука. Какой лес? Какое болото? Даже если по ветру, Ваня. Стрела, понимаешь? Не "першинг" там какой-нибудь межконтинентальный класса "отсюда и до победы разума" !
- Издеваешься?! Укладом исконным в морду тычешь? А и не першинг! - Иван рывком сбросил Кощееву руку с плеча, - Вражины проклятые! Растлеваете Русь-матушку диковинками заморскими, першингами-пирсингами-демпингами-лизингами невиданными! Врёшь, не введёшь! Вот я сейчас тебя на люля-кебаб разделаю - будешь знать! Кто к нам с бандажом придёт, тот от фистинга и подохнет!
- Конечно, конечно! - одобрительно заулыбался Кощей, - Исконный уклад forever. Сивуха, лягуха, раскладуха.. а как же! Я всего лишь говорю, что не могла простая стрела так далеко улететь. Это тебя льстецы придворные с толку сбили. Ваня, ты же семи пядей в.. паху - ужель сам не сообразил?
- А ты над златом чахнешь! - прибег к классической защите царевич.
- Тю, сынок, так тебе деньги нужны? - удивился Кощей, - Что же ты сразу не сказал.
- Какие деньги? - завопил Иван, остервенело выдвигая и задвигая меч, - Жена мне нужна! Девица! Баба!
- Баба тебе нужна, - подтвердил Кощей, - Это видно невооружённым глазом. И беде твоей я постараюсь помочь. Только объясни толком, какая именно. Задай, так сказать, условные параметры поиска.
- Ну как какая.. - задумался Иван, - Я ж её не успел увидеть, ты ж её сразу украл. Ну.. красивая.. сексапильная.. либеральная.. толерантная.. респектабельная..
- Ванечка, погоди, - опять по-отечески посоветовал Кощей, - Ты не словами дворцовых скоморохов говори, а сердцем своим. Понимаешь?

Иван-царевич задумался. Осушил чарку мёда. Потянул гусли из-за пазухи, потемнел лицом и попытался излить душу:
- Меня конкретно достали амуры на сеновале, ты вникни - я не шучу, а реально хочу не разбитную профуру, не беспробудную дуру, а чтобы с тонкой натурой и превосходной фигурой..
- И пропорционально развитой мускулатурой, - добавил Кощей, - Размер подгулял, конечно, зато в рифму.
Иван помотал головой, хлопнул ещё чарку и снова ударил по гуслям.
- Чтоб лишь со мной шуры-муры, без левой халтуры, без балды, без понтов и подобной бандуры..
- И чтоб без закуски пила политуру? - опять влез Кощей, - В размер попал. Йоу!
- Чтоб любила гравюру, кухню, литературу. Чтоб со мной на любую легко пошла авантюру..
- И могла без усилий перегрызть арматуру. Все, Ваня, пощади, эти твои мелодичные "чтоб" и "без" даже бессмертного доканают, - Кощей вскочил с кресла, - Прости, я так и не сумел понять, какая именно баба тебе нужна. Плесни-ка мне двойную, попробую разобраться. В чарку попадёшь?
- Щас я тебе в дыню попаду! - царевич отбросил гусли и потянулся к мечу, - За издевательства твои басурманские. За насмешки. За неуважение.
- Это я-то тебя не уважаю? - Кощей возмущённо поднял брови, - Да как у тебя язык повернулся?! Ты ж царский сын, Иван! Настоящий! Классический! Третий.
- Это ты меня дураком, что ли, обозвал? - прищурился Иван-царевич.
- Героем, homeboy, героем! - замахал руками Кощей, - Ты же корифей диамата, тебе ли разницу не учуять?!
- Ну я учуял семантическую разницу, что не помешает мне надрать твою подагрическую задницу, - набычился тот. И придвинул к себе новую ендову с мёдом.
- Иван, да ты настоящий поэт! - зааплодировал Кощей, - Выпьем за это!
- А толку? - царевич пригорюнился, но выпил - Все равно холостой. Не везёт мне с бабами. Хоть в лужу клади.
- Слушай, а у вас там груши растут? - спросил вдруг Кощей.
- Какая связь? - нахмурился царевич.
- Да так.. Ищу альтернативное приложение на случай, если бабу не найдём, а дожди ещё не скоро.
- Все. Ты меня достал, гад, - царевич с усилием встал на ноги, дважды промахнулся мимо рукояти меча, махнул рукой и принялся закатывать рукава, - Я тебя сейчас уделаю голыми руками..
Иван качнулся вперёд, потом назад, рухнул в кресло и захрапел.
- Ах ты ж моя лапочка, - с умилением сказал Кощей, - Знал бы, куда буйну головушку уронишь, салат бы подставил.
И он заботливо укрыл спящего гостя пледом.

- Хочется парню помочь.. Понять бы только.. - Кощей в задумчивости расхаживал по кабинету, заложив руки за спину, - Зело у них фольклор метафоричен.. Гиперболичен вельми.. Лягушка в девицу, девица в лягушку.. Тянет потянет, натянуть не может.. Должна же быть в этом какая-то логика? Посыл? Подсказка какая-то? Думать. Думать. И ещё раз думать.
Свет в кабинете горел до самого рассвета. Богатырский храп царевича, спящего в гостиной зале, ощутимо cотрясал древние своды. В раскаты храпа причудливо вплеталось многоголосое и душераздирающее кваканье...

- Довезёшь? - спросил Кощей, проверяя, надёжно ли приторочен к седлу все ещё крепко спящий царевич.
- Не в первой, поди, - обиженно фыркнул Сивка-бурка.
- Сам-то в порядке? - Кощей заглянул коню в глаз, - Не перебрал клевера?
- Как лист!
- Ну и ладно. Значит, вот что, запоминай инструкцию, - Кощей вложил в перемётную суму объёмный свёрток, накинул капюшон и заговорил, покачивая тазом и стильно поблёскивая золотой фиксой, - Когда домой воротитесь, проспитесь, опохмелитесь, Ване гостинец покажешь, как обращаться расскажешь, yeah, yeah. Ручная работа, сделанно с заботой. Всю ночь провозился, чертовски заморился, обликом и формой потребителю угодить тщился. Едва материал нашёл, три сотни лягух перевёл. Проста в обиходе, сообразна природе. Всего-то дел, что надуть, использовать, протереть, сдуть, свернуть, аhа, аhа. Не перекачивать, стирать в ручную, хранить в светлице, с дружиной не делиться, по полу не мыкать, острыми предметами не тыкать. Тогда она мужу лет пять прослужит, без ласки не оставит, рогов не наставит. Yo, yo, yo, here we go!
И шлёпнул по носу Сивку, попытавшегося сунуть любопытную морду в суму.
- Can't touch this!
Кощей перевёл дух, скинул капюшон и уже на человеческом языке добавил:
- И пускай не особо хвастает бабёнкой. Все-таки, первый артефакт такого пошива на Руси-матушке. Сглазят недруги - лопнет ещё, не дай бог. Ну, в добрый путь!