09.06.2024, 18:53 | #1321 |
Редактор
Гуру Форума
|
9 июня День рождения Петра Первого
Я их вижу и теперь воочью —
вороных орловских рысаков, фонари витые белой ночью и фронтоны блеклые домов, что от времени отлучены. Не езда — о нет! — полет в запряжке, и ряды дворцов, весь город тяжкий в тишину облачены. Нас выносят к набережной кони (с ночью день, обнявшись, крепко спят), бродят соки на зеленом лоне, мглистым паром дышит Летний сад. И скульптур бессильное мельканье исчезает в обморочной рани, город вдруг утратил очертанья — сбросив каменный наряд, перестал существовать в ту ночь — бремя это несть ему невмочь. Словно в помешавшемся мозгу вдруг все приняло свой прежний вид, словно долголетняя больная мысль, уже застывшая, глухая стала не нужна ему — гранит, воплощавший всю его тоску, больше голову не тяготит. Райнер Мария Рильке Записки д'Аршиака. Петербургская хроника 1836 года Город русских императоров носит черты торжественной властности в стиле классического Рима, но только на фоне унылой и суровой природы, нарушающей своими тусклыми красками блеск атрибутов всемирного владычества. Каски, щиты и копья легионариев, рассыпанные по фризам дворцов и решеткам скверов, покрываются на целые месяцы густыми снеговыми шапками или тонут в мглистом тумане болотистых побережий Финского залива. Черные чугунные скакуны уныло стынут в желтых треугольниках казенных фронтонов, а белые крылатые гении беспомощно протягивают в утреннюю муть свои венки и пальмовые ветви. Вода, во всех направлениях обтекающая кварталы города и незримо размывающая его гранитные подножья, придает ему обличье самодержавного Амстердама. А вечные дожди отлагаются зловещими пятнами сырости на его пышных лепных фасадах и медленно растворяют фигурный алебастр его карнизов и архитравов. И в довершение печальных контрастов этой искусственной столицы – огромное тяжеловесное и нарядное скопище дворцов, храмов, арок и колоннад опоясано грязными окраинами с их унылыми пустырями и нищими лачугами, угнетающими своей заброшенностью и беднотой. Но при беглом обзоре город поражает своими размерами и убранством. Бесконечные улицы, огромные площади, прямые каналы, необычайный простор Невы, пышные купола и золотые стрелы башен, бронзовые колесницы и дорические капители – все это придает русской столице строгий и горделивый вид. Здесь всюду чувствуется жезл военного повелителя, превратившего свое обиталище в каменный лагерь, но не успевшего придать ему под слезливым северным небом прочность и завершенность мощных крепостных сооружений. Эта прямолинейность, строгость и геометричность всей планировки города придает ему четкий, торжественный и пустынный вид. Как от всякой чрезмерной рассчитанности, от него веет холодной скукой. В римских атрибутах его чугунных решеток и каменных арок воплотилась бесстрастная жестокость восточных повелителей. Ужасающий лик безжалостного администратора, бросившего в финские трясины несокрушимые основы своей резиденции, до сих пор зловеще отпечатлен на ней. Это город для военных, царедворцев, сенаторов, чиновников и высшей государственной жандармерии. Это огромный и нарядный каменный ящик для самых страшных пружин правительственной машины. Это не город для поэта. Художник-фантаст, созерцатель образов, живописец слова, краски или звука должен без оглядки бежать из-под этих архитравов, перистилей и квадриг. Для артиста Петербург – страшное место. Мне всегда казалось, что этот гранитный палладиум императорской власти разобьет вдребезги каждого мечтателя, неосторожно забредшего в его неумолимый круг. Леонид Гроссман |