Ярость / Fury
На войне виноватых нет. Как нет там и правых. Нет ни ангелов, ни бесов, ни победителей, ни побежденных. А есть только боль, насилие, мучения, страдания, кровь, слезы, потерянные судьбы, ожесточенные сердца и власть металла по воле рока. Война собирает людскую дань со всех сторон, оказавшихся на линии огня. Война служит только самой себе и главным врагом на войне со временем становится сама война. И если ад на земле существует, то война - это проводник в вагоне поезда, несущегося в разверстую черноту ада, где нет ничего, кроме забвения. В этом поезде, огромном, грохочущем, обуреваемом гордынями, никто не знает конечного пункта назначения. И стучит ложечка о край стакана в служебном купе, и лежит на столике форменная фуражка с непонятной кокардой смерти. А рядом блокнот, открытый на чистой странице, ждущий, пока кто-нибудь со всей ответственностью впишет туда дальнейший путь следования, иначе - забвение.
Фильм "Ярость" с первой же секунды начинает отрабатывать все вышесказанное на зрителе, забывая, что он - все-таки голливудское творение, в театральности ему не откажешь, но от будничного реализма иногда реально бросает в дрожь и оцепенение одновременно - да, скорбное зрелище оставляет тяжелый осадок и производит гнетущее впечатление. Особенно обилие трупов и кусков тел. Они просто повсюду, они грязные, в крови, их много, они безымянны и будничны. Их вывозят насыпом в открытых грузовиках, их сгребают бульдозерами в наспех вырытую канаву, по ним устало ездят танки, они висят на придорожных столбах и взлетают по частям в воздух от взрывов или теряют в массе от крупнокалиберных пуль. И все это в грязи по колено, в дыму и копоти, посреди вакханалии смерти. Особенно тяжело дается вроде бы простое созерцание бесстрастных лиц докторов в полевом госпитале, меланхолично и в лихорадочном полутрансе выливающих миски с кровью и отрезанными кусками человеческого мяса после уже бог его ведает какой по счету операции над истерзанной и посеченной плотью просто куда-нибудь в сторону. И все это на фоне покореженных танков и орудий, куда-то потерянно бредущих гражданских с обреченными взглядами и фибровыми чемоданами, разрушенных домов и выжженной земли.
На линии горизонта - апрель 1945 года, последние месяцы большой войны и Тысячелетнего Рейха, но немецкие солдаты все еще отчаянно сопротивляются, защищая свою землю от наступающих сил союзников. В отчаянии, безумный фюрер объявил тотальную войну и тотальную мобилизацию, призвав в изрядно поредевшие ряды вермахта все оставшееся на тот момент мужское население, даже женщин и детей, включая "Гитлерюгенд", "Юнгмедельбунд" и "Юнгфольк". Закаленный в боях немецкой электрогазосваркой сержант Дон Колльер по прозвищу "Боевой Папаша" (Брэд Питт) командует танком M4 Sherman (отличительная особенность - надпись "FURY", намалеванная белой краской на стволе башенного орудия) с экипажем в количестве пяти человек, которые те еще кактусы войны: шикарный француз Грэди Тревис (Джон Бернтал) с повадками вурдалака и доброго механика-чикатило, богобоязненный и интеллигентный Бойд Свон (Шайа ЛаБаф), тщательно замаливающий грехи после очередной винтажной фаршировки колбасников фосфорными снарядами и доблестный мекс Трини "Гордо" Гарсия (Майкл Пенья) - он просто мекс в танке, и это все, что о нем нужно знать. Боевой экипаж сержанта только что лишился стрелка-радиста, части лица которого со всеми подробностями будет отдраивать от рабочего места и судорожно блевать в процессе свежеприсланный новобранец Норман Эллисон (Логан Лерман), который пока еще испытывает легкое недомогание от переизбытка гуманизма в коре головного мозга в силу полного отсутствия боевого опыта.
Это была самая настоящая Ярость во плоти и металле - когда дело доходит непосредственно до боевых сцен. Американский Шерман, который, мягко говоря, по все своим тактико-техническим характеристикам перед немецкими танками - не могет, в опытных руках Папаши и его безумного экипажа превращается в фурию, с неиссякаемой яростью изрыгающую взрывную ненависть к нацистам (эсэсовцам - дополнительно бонусный напалм), будь-то пулеметное гнездо с MG-42 или противотанковое орудие 7,5 cm Pak 40, смертник с фаустпатроном или даже полновесный тяжелый танк Panzerkampfwagen VI "Tiger I" Ausf E (для съемок в фильме использовался настоящий танк, единственный оставшийся на ходу на данный момент), на неравную дуэль с которым отведен отдельный эпизод. Отрывистые команды, искаженные лица, сумасшедшее напряжение, окуляр визира, бояться просто некогда, и тишина в конце увертюры, которую разряжает грубая шутка, нервный смех и божественная первая затяжка Lucky Strike - и где там бабочка, трогательно севшая на фаустпатрон?
Жизнь солдата проста. Он видит и знает своего врага. У него есть приказ и цель. Инстинкт самосохранения, воинское братство, другой мир, полный пересмотр жизненных ценностей и ломка установок. Драматизму тут не место - душераздирающе орать перпендикулярно строго вверх в безразличное небо "Whyyyyyyyyy, мать твою, whyyyyyyyyyyy!" - бесполезно и даже опасно. Ангелы, обессилев, упадут на землю, но это ровным счетом ничего не изменит, если, конечно, это были не авиабомбы. Остается только фурия, такая неотступная в достижении своих простых целей.
С ее неиссякаемой яростью.