В декабре не бывает живых. Начинается снег,
Он растает когда-нибудь. Может быть, что по весне.
Может быть. Но пока что на небе не видно ни звезд,
Ни луны. Только снег. Только лед. Только вьюга и наст в полный рост.
Выноси всех святых. В очаге остывает зола.
Это вьюга звала тебя - слишком красиво звала.
Руки взялись хрустальным узором, ресницы от снега белы,
В косах иней, серебряный, как у дороги полынь,
По лицу вышивает мороз серебром кружева.
В декабре не бывает живых. Замерзай. Застывай.
В декабре не бывает огня, только снег с темнотой. Но изволь -
Сквозь декабрь пшеничным зерном пробивается Йоль.
Семена подо льдом и под настом лежат, чуть дыша,
Сохраняя в себе рукоять травяного ножа,
Что разрежет снега, встанет в рост, зазвучит, как струна.
Глубоко подо льдом, под землей вызревает весна,
В небесах прорастает росток новогодней зари.
В декабре нет другого огня - только тот, что внутри.
© ninquena
©Аномис
И еще эти декабри, знаешь, когда приходит очередной декабрь, бодро брякая, я с такой же бодростью думаю - нет, не в этот раз. Я судорожно припоминаю, что есть уютный мир, в нем пижамы, кошки, чай с молоком, не электронные книги и все хорошо.Но без толку. Моя судьба - переживать декабри, не отвернуться лицом к стенке, не завернуться с головой в одеяло, а идти, зародышем себя же несбывшейся. Моя судьба - зажмурившись нюхать мандарины, окружить себя оранжевым, не вспоминать, черт побери, не вспоминать.
И я не вспоминаю, я зачеркиваю слова, рушу замки предложений, вырываю истории у себя из под ног и лечу в невесомости, как во сне. Я солдат, который давно убит и похоронен, но моя бирка оказалась на ком-то беспамятном и он, несчастный, все пытается идентифицировать себя, там, где рядом с весенним напалмом затерялась его жизнь.
Я иду наослепь, но слишком хорошо вижу, что будет дальше - зима, весна, лето, осень и опять зима. И мне кажется, что уже нет на белом свете чудес, для меня, умершей - нет чудес, нет синего сказочного света под золотой коврижкой луны, нет искристого снега, поющего под подошвой, нет поцелуев в сугробах, нет снежности, а есть только уютный мир, пижамы, кошки, чай с молоком и все хорошо. У того, у кого моя бирка на шее.
Когда я просыпаюсь, я живу несколько страшных секунд, в которые рушится мир. Хорошо что у меня мало времени понять причину этого. Хорошо, что мой инстинкт самосохранения каждый раз заставляет спасительно провести пальцами по теплому железу, чтобы почувствовать подушечками выпуклость неумолимых букв. Хорошо, что я не знаю, чье имя хранит тепло исчезающих снов.
Плохо, что знаешь ты.