|
ВИП
 
Гуру Форума
Регистрация: 06.03.2008
Адрес: Жемчужина у моря
Сообщения: 2,800
Репутация:  2561 
|
Жучка
Вулкан Камагатага
Эрнесту Сетону-Томпсону в 2005 году – 145 лет. Почти юбилей.
Собаки умеют страдать. Да, именно страдать, Вы не ошиблись, мой читатель. И даже более того - сострадать. Живому человеку, его больной плоти и муке его душевной.
- О, да – соглашаетесь Вы, - А как же!
И находите примеры из жизни, из прочитанного Вами ранее.
- Верный друг человека! – торжественно заявляете Вы. - Правильно дрессированная собака из рук у чужого и куска колбасы не возьмет. И глотку перегрызет обидчику по команде: «Фас». За хозяина.
Я не знаю, как вам объяснить, мой друг, но это не всегда так. Бывает иначе. Послушайте.
Трудно бедному провинциалу устроиться в большом городе. Не по карману гостиницы, кажется, что все показывают на тебя пальцем, замечают твою неловкость и неуверенность. Вы вздрагиваете при виде постового, а вдруг оббёрет последний до нитки под видом борьбы с терроризмом. И слова не вякнешь, и не пожалуешься. Некому.
Мне было двадцать семь лет. Мама водила меня за руку по Москве. Вам весело? Нет? Я вижу. Вы серьезно глядите на меня и думаете, что я – душевно больной?! Не бойтесь. Послушайте, я тоже стеснялся этого…
В клинике господина Федорова (знаете Вы её?) мне прооперировали правый глаз. Вы облегченно вздохнули. Да! Вам знакома светобоязнь, и тот дискомфорт, когда кажется, что тебя все толкают; а так хочется сесть в автобусе, но никто не уступает место; и я прятался, как маленький ребенок в углу за спиною у мамы. Вздрагивал от каждого нового блика из сверкающих окон мегаполиса. Без сопровождающего нельзя больному лечиться на дому, а стационар нам был не по карману.
Две или три остановки от Курского вокзала, а может быть и более, сегодня я уже не помню где, и это не важно, в частном секторе Москвы у мамы жила давняя подруга, бывшая сотрудница детского сада. Они вместе работали в нашем маленьком городе в старые, добрые времена. Операция и последующее лечение – дело нелегкое. Как поведет себя больной на столе, глядя на руку хирурга, как долго будут заживать у него глаза потом; и крепнуть; и видеть мир заново? Светобоязнь – спутник каждого пациента. Веки гноились, и. слёзы, а куда им деться, текли по щекам, как у царевны Несмеяны. Вы улыбаетесь?! Я рад. Я никогда не был слабым человеком, Вы не ошиблись во мне, увидев меня впервые. Просто операция на глаза это искусственная травма, а травмированному человеку так хочется покоя.
Жила у нашей хозяйки Жучка, маленькая собачонка в два с половиной кулачка величиной. Вредная такая собачонка – голосистая. Из тех, что слона до инфаркта доводят. На всех кидалась, лаяла, цеплялась за каждого встречного. Так и хотелось пнуть её, маляву, ногой - лети, мол, к чёртовой матери, беспородная псина. Много таких на улице под ногами путается, и Вам приходилось, читатель (я вижу) по этому поводу глотать свою желчь. Боже ты мой, куда бы я ни пошёл, а она тут как тут, за штанину меня норовит ухватить, тяпнуть зубами, нечёсаная уродина.
А глаза продолжали гноиться - болели глаза. Не заживали ничуть. Я искал прохлады и тьмы – облегчения. Сыпались осенние листья, и теплый сентябрь отовсюду, как мне тогда казалось, кидал в меня потоки яростного света сквозь уже полысевшие кроны деревьев. Да ещё и эта собака.
Возле бани в тени я, наконец, нашёл убежище, присел на крыльцо и зажмурился. Очередная капля гноя медленно ползла по моей щеке.
На этот раз Жучка подошла молча. Я приоткрыл здоровый глаз и начал наблюдать за её поведением.
- Бестия, - подумал я, - ты меня и здесь отыскала. Зараза. Что же ты за тварь такая, что не даешь мне жить?
Собака смотрела в глаза. Я не вру. Она увидела в них мою боль, а может быть и мольбу о пощаде. Я понял это. Я никогда не кормил её колбасой, не баловал, не заговаривал ей зубы. Я был для неё чужой человек, на которого нужно было лаять, что она и делала добросовестно до этой минуты. Но сейчас собака сопереживала мне. Она подошла ближе, уперлась лапами в мою грудь и лизнула меня горячим языком в лицо, и вдруг засуетилась, как старушка, врачующая больное чадо. Обнюхала с ног до головы и, перебирая лапами моё тело, помассировала калеку. Дышала часто, взволнованно, а когда, наконец, нашла на босой ноге то место, которое искала, возле лодыжки, она начала лизать его, как щенка. Полижет немного, поднимет глаза, посмотрит, полегчало ли больному, и снова за работу. Врач! Это были третьи сутки после операции. Ночью я прозрел. И впервые ясно увидел обновлённое звездное небо, как в атласе: зодиакальные созвездья, Млечный путь, Большую и Малую медведицу, Полярную звезду. Я был поражен этой метаморфозой…
На следующий день нашёлся хозяин. Суровый и злой человек. Когда-то давно он увез женщину, мамину подругу в столицу. Он отбывал наказание на стройках нашего города и не мог забыть того горького времени и того унижения, которое испытал, будучи невольником.
- Да за такое жильё платить надо три дорого, драть с них три шкуры, а ты бесплатно их кормишь, – ругал он жену.
Водка в бутылке окончилась.
Потом он ругал мою мать, мой город, моего отца, а я лежал больной и боялся возразить. Только прислушивался и жмурился, глядя на свет, проникающий в приоткрытую дверь моей занавешенной комнаты. Мама извинялась, плакала, женщина, её подруга тоже рыдала.
Вскоре мы прощались, а собака Жучка - она лаяла на хозяина. Я впервые в жизни видел и слышал это: с хрипотцой, с негодованием, со вздернутым в небо хвостом. И потом до самой электрички тёрлась у меня под ногами, стараясь ещё раз лизнуть то место, которое, как она считала, нужно лизать, чтобы мне стало легче…
|