Полное собрание поэзии и избранная проза Джона Донна. Редактор и предисловие Чарлза М. Коффина. Нью-Йорк.

22 января 1572 года исполнилось 450 лет английскому поэту Джону Донну, стоящему у истоков английской лирики XVII века наряду с не менее выдающимся английским поэтом Беном Джонсоном. Оба противопоставили своё искусство поэтической манере елизаветинцев. Поэзия Донна очень сложная и подчас загадочная. Его стихи совершенно не умещаются в рамках готовых определений и словно нарочно дразнят читателя своей многозначностью, неожиданными контрастами и поворотами мысли, сочетанием трезво-аналитических суждений с всплесками страстей, постоянными поисками и постоянной неудовлетворенностью.

Все новые философы в сомненье.
Эфир отвергли - нет воспламененья,
Исчезло Солнце, и Земля пропала,
А как найти их - знания не стало.
Все признают, что мир наш на исходе,
Коль ищут меж планет, в небесном своде
Познаний новых... Но едва свершится
Открытье - все на атомы крушится.
Все - из частиц, а целого не стало,
Лукавство меж людьми возобладало,
Распались связи, преданы забвенью
Отец и сын, власть и повиновенье.
И каждый думает: "Я - Феникс-птица",
От всех других желая отвратиться...



Донн был на восемь лет моложе Шекспира, но принадлежал уже к иному поколению. Если верить словам могильщиков, Гамлету в последнем акте шекспировской трагедии 30 лет; таким образом, возраст датского принца очень близок возрасту Донна. Исследователи часто подчеркивают этот факт, обыгрывая гамлетические моменты в творчестве поэта. И действительно для Донна, как и для шекспировского героя, "вывихнутое время" вышло из колеи, и место стройной гармонии мироздания занял неподвластный разумному осмыслению хаос, сопровождающий смену эпох истории.

Пик истины высок неимоверно;
Придется покружить по склону, чтоб
Достичь вершины, - нет дороги в лоб!
Спеши, доколе день, а тьма сгустится -
Тогда уж будет поздно торопиться.

В эпиграфе романа «По ком звонит колокол» каждый считывает послание пастыря XVI века: «…смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай, по ком звонит колокол: он звонит по Тебе». Этот перевод опубликован в официальной версии книги, вышедшей в 1968 году, а до этого, как вспоминал Сергей Шильц, еще в 1961 году «по рукам ходил неопубликованный, но размноженный, разошедшийся в десятках машинописных копий перевод романа». Эпиграфом служил отрывок из проповеди прозаического текста «Обращение к Господу в час нужды и бедствий», пронизанного размышлениями о смертности, так как во время его создания Донн находился в тяжелейшей «лихорадке».Текст эпиграфа к книге Хемингуэй отыскал в тексте XVII Медитации, носящей название «Nunc lento soniti dicunt, morieris», что значит «И теперь, при протяженном звуке колокола они говорят: ты умрешь».

Что бы меня ни подтолкнуло в путь -
Любовь или надежда утонуть,
Прогнивший век, досада, пресыщенье.
Иль попросту мираж обогащенья -
Уже неважно. Будь ты здесь храбрец
Иль жалкий трус - тебе один конец.
Меж гончей и оленем нет различий,
Когда судьба их сделает добычей.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Как человек, однако, измельчал!
Он был ничем в начале всех начал,
Но в нем дремали замыслы природны;
А мы - ничто и ни на что не годны,
В душе ни сил, ни чувств... Но что я лгу?
Унынье же я чувствовать могу!

В элегиях Джона Донна можно выявить определённые парадигмы любовных отношений, «не поэтическое изложение одной конкретной любовной истории, а поэтическое исследование Любовной истории вообще, воссоздание обобщенной картины любовных отношений, от ее начала до конца, и каждая элегия, не являясь явным продолжением предыдущей, призвана быть парадигмой отдельных типичных моментов на этом пути».



Очнулись наши души лишь теперь,
Очнулись - и застыли в ожиданье;
Любовь на ключ замкнула нашу дверь,
Каморку превращая в мирозданье.
Кто хочет, пусть плывет на край земли
Миры златые открывать вдали -
А мы свои миры друг в друге обрели.