Влажная печать признаний,
Обещанье тайных нег -
Поцелуй, подснежник ранний,
Свежий, чистый, точно снег.
Молчаливая уступка,
Страсти детская игра,
Дружба голубя с голубкой,
Счастья первая пора.
Радость в грустном расставанье
И вопрос: когда ж опять ?..
Где слова, чтобы названье
Этим чувствам отыскать ?
Роберт Бёрнс
У входной двери школы я ожидал Её минут десять. Таня как всегда неразлучно шла с Виталием. Подойдя ко мне, Они поздоровались, я ответил им приветствием и с улыбкою на встречную улыбку Тани, отдал Ей дневник.
Лишь только закончился первый урок, Таня тут как тут уже была в моём классе. По выражению Её лица я сразу понял, что то не сошлось. Как мне тогда показалось, Её лицо выражало печаль и упрёк одновременно, словно кто то отнял у Неё ожидаемую надежду на что то лучшее в Её судьбе.
Она говорила тихо, не привлекая к беседе внимания, но эти тихие слова, словно иглы вонзались мне в душу.
Назвав меня обманщиком, Таня доказывала мне, что стих не мною написан, а поэтом Бёрнсом и называется "
Поцелуй" и именно этот стих Ей больше всего нравился из всех Ним написанных . При названии стиха меня всего передёрнуло, ведь точно так его название, именно "
Поцелуй".
Я неуклюже отнекивался, ссылаясь на тетрадки с рифмами, которые дома и которые могу предоставить в доказательство своих бессоных ночей. Вероятно я незаметно повысил голосовой барьер нашей беседы, так как заметил с интересом на нас смотрящие взгляды моих одноклассников.
И тут я был окончательно сломлен ! На вопрос Тани почему в стихе речь идёт о дружбе и чувствах голубя с голубкой, а не о дружбе и чувствах лебедей, орла с орлицей, да и просто парня с девушкой, я не нашёл слов ответить. Мне стало стыдно. Схватив висевшую на спинке стула свою школьную сумку, закинул на плечо и ушёл с уроков домой. Ушёл избегая взглядов, с тем видом, словно это был не я, а кто то другой, ни в чём неповинный, невиновный.
Переходя школьный стадион по пути домой, меня вдруг что то дёрнуло внутри, душевно хотелось убедиться что Таня проверила меня на подлинность стиха и что это никакой не Бёрнс. Я решительно вернулся в школу, но не в класс, в библеотеку.
Отыскал "покалеченный" мною намедни поэтический сборник, нашёл место вырванной страницы, отлистал немного назад и прозрел. Это был шотландский поэт Роберт Бёрнс.
Уже полный грустных мыслей навеяных позором, я идя домой размышлял о том, насколько Человек может любить стихи, чтобы знать кто их написал. В глазах рябило от февральского снега и казалось от него сжималось дыхание. Другое моё "я" неустанно отганяло от себя вину, ссылаясь на то, что не по своей воле оказался в этой стыдобе, что у Тани есть Виталий, вот Он пусть Ей стихи и сочиняет, а я тут непричём. Но что то необьяснимое давило всего меня. Наверное совесть и желание нелепого оправдания за мой неправильный поступок.