Logry

Софья Сергеевна Шамардина родилась в 1894 году в Несвиже, где в то время акцизным чиновником служил ее отец — бывший армейский офицер. Сергей Иванович Шамардин происходил из сибирских татар, однако его дочь в партийной анкете, которую заполняла в 1924 году, напротив графы «национальность» обозначила «белоруска».

В начале ХХ века семья Шамардиных переехала в Минск, где прошла юность Софьи.

В 1913 году 18-летняя гимназистка Шамардина удивила своей экстравагантностью писателя Федора Сологуба, который в один из мартовских вечеров вместе с Игорем Северяниным давал концерт в Гостином дворе в Минске. После концерта юная поклонница поэзии пробралась за кулисы и, переполненная чувствами, поцеловала Сологуба.

После окончания в 1913 году Минской женской гимназии Софья Шамардина отправилась на учебу на Бестужевские курсы в Петербург. Стремясь помочь адаптироваться ей в столице, родители девушки обратились к молодому петербургскому литературному критику и журналисту Корнею Чуковскому, которого знали по его предварительным приездам в Минск к своему другу — хирургу Якову Шабаду.

Чуковский познакомил молодую девушку с поэтами-футуристами — братьями Бурлюками, Велимиром Хлебниковым, Вадимом Баяном. Вскоре она снова встретила своего Минского знакомого Северянина. Осенью 1913 года в медицинском институте она впервые увидела Владимира Маяковского, который после лекции Чуковского о футуристах читал собственные стихи. В тот же вечер в литературно-артистическом кафе «Бродячая собака» с помощью того же Чуковского произошло знакомство Шамардиной с Маяковским, которое сразу же превратилось в любовь. Поэт ласково называл девятнадцатилетнюю девушку «Сонкой», «сестрой», а вскоре она стала одним из персонажей написанной в том же 1913 году трагедии «Владимир Маяковский»:

«Что же, — значит, ничто любовь?
У меня есть Сонечка сестра!»

Имя возлюбленной поэт несколько раз использовал в первом варианте рукописи поэмы «Облако в штанах». Тем не менее воспетая в произведениях любовь не стала счастливым.

Шамардина была толстовкой, не употребляла мяса и считала, что между мужчиной и женщиной должны быть братские и сестринские отношения. «Я хотела быть его сестрой, но и потерять Маяковского не хотела». Из-за этого в отношениях с поэтом, который жаждал ее как женщину, по словам самой Шамардиной, «было много тяжелого, ненужного, что омрачило нашу дружбу». Толстовство не мешало Бестужевке открыто демонстрировать на публике свои отношения с поэтом, например, при встрече обмениваться с ним поцелуями.

Юная Шамардина из-за любви к поэту забросила учебу на Бестужевских курсах. Из-за открытой связи с ним «Сонку» «попросила» хозяйка квартиры, которую она снимала на Васильевском острове. Вскоре их вместе с Маяковским утром в отеле застал на «месте преступления» минский священник, который, конечно, рассказал родителям девушки о ее петербургских приключениях. Наконец «Сонка» вынуждена была избавиться от нежеланной беременности.

Летом 1914 года Шамардина встретилась с Маяковским в Москве, где они окончательно поставили в романтических отношениях все точки над «i» и решили, что будут друзьями. Тем не менее чувства сохранялись в их отношениях и впредь. Об этом свидетельствует «письмо-секретка» (сложенный втрое листок бумаги), который был случайно обнаружен в 1990-е годы в Доме Нирнзее в Большом Гнездниковском переулке в Москве, где в 1915 году жил поэт. На лестничной площадке между первым и вторым этажами там стояло зеркало. В 1990-е годы оно лопнуло, и за ним в нише было найдено много старых писем и открыток. В одном письме-секретке было написано:

Люблю зеркало,
Хочу сегодня быть красивой.
Я очень люблю тебя Владимир Маяковский.
Стихи твои и тебя.

Как хорошо знать себя счастливой.
Но глаза у меня тусклые уже два дня.
Иду целовать очень алые губы.
Я хорошая? Да?

Я буду думать про тебя.
Я хочу, чтобы всегда ты радовался,
Когда я прихожу к тебе.

Сонка.

В начале 1914 года девушка, после непродолжительного пребывания в Минске, отправляется с группой футуристов с концертами на юг страны. Там завязываются их романтические отношения с Северяниным, о которых поэт в 1923 году в стихотворении «Владимиру Маяковскому» напишет:

Володя, помнишь горы Крыма
И скукой скорченную Керчь?
Ещё, Володя, помнишь Соньку
Почти мою, совсем твою.

Такую шалую девчонку,
Такую нежную змею...

В 1923 году в автобиографической поэме «Колокола собора чувств», фактически посвященной любви Северянина к Шамардиной, поэт так напишет о петербургских и минских встречах со своей музой:

«Звонок. Шаги. Стук в дверь. «Войдите!» —
И входит девушка. Вуаль
Подняв, очей своих эмаль
Вливает мне в глаза, и нити
Зеленобронзовых волос
Капризно тянутся из кос.

Передает букет гвоздики
Мне в руки, молча и бледна,
Ее глаза смелы и дики:
«Я Сонечка Амардина». —

Я вспомнил Минск, концерт, эстраду,
Аплодисментов плёский гул,
И, смутную познав отраду,
Я нежно на нее взглянул.

«Вы помните?» — «О да, я помню...»
«И Вы хотите?» — «Да, хочу...»
И мы в любовь, как в грёзоломню,
Летим, подвластные лучу...».

Вскоре после начала Первой мировой войны Шамардина бросает учебу и направляется милосердной сестрой на фронт, где попадает в военный госпиталь под Люблином.

Все изменила Февральская революция.
Вскоре после возвращения в Минск Софья поступает на службу в только созданную вместо упраздненной полиции городскую милицию, которую возглавлял Михаил Фрунзе. Служба в минской милиции оставляла немного свободного времени, которое Шамардино посвящала поэзии. Так, она была частым гостем на собраниях группы минских молодых поэтов под названием «марсельские матросы», где обычно читала стихи Маяковского. В конце лета Шамардина направляется в Тюмень, где работает на технической работе в земстве, а также местной кооперации. В 1919 году она вступает в РКП(б), после чего определенное время работает в коллегии Чрезвычайной комиссии в Тобольске. В 1920 году ее переводят на партийную работу в Красноярск. Окончание советско-польской войны позволило Шамардиной вернуться в Минск, где на улице Широкой (сегодня ул. Куйбышева) в доме № 28 по-прежнему жили ее мать, брат и сестра Мария с племянницей.

Сразу же после возвращения в город юности молодая коммунистка бросается в омут строительства новой жизни. Она занимает должности в Народном комиссариате просвещения, Народном комиссариате юстиции. Но в наибольшей степени Шамардину увлекала деятельность в отделе по работе среди женщин при ЦК КП(б)Б. Как лидер женского движения в республике она познакомилась с наркомом военных и внутренних дел БССР Иосифом Адамовичем.

«Зоська» и «Юзик» зажили вместе сообразно законам революционного времени, без регистрации брака и свадьбы. В квартире, куда привезли Шамардину, вместе с Кнориным и Адамовичем жили две младшие сестры Адамовича, принявшие ее «искренне, без ревности». В 1922 году поступила на заочное отделение 1-го Московского государственного университета. Во время сдачи экзаменов снова проходят ее встречи с Маяковским в Москве. Поэт смеялся: «Сонка — партийный работник!»

В начале 1920-х годов она знакомится с Якубом Коласом. Поэт любил посещать музыкальные вечеринки у профессора БГУ Беркенгейма, который жил в одном доме с Шамардиными на улице Широкой. Там пела Лариса Александровская, играл скрипач Бессмертный. Колас вместе с Купалой бывал в гостях у Шамардиной и Адамовича в их квартире во втором доме Советов. Во время этих визитов «были шутки и серьезные разговоры».

Вскоре после того как в 1924 году Адамовича назначили председателем СНК БССР, Шамардина также пошла на повышение и заняла пост председателя Главполитосветы — влиятельной структуры в составе Наркомпроса БССР, которая отвечала за коммунистическое воспитание трудящихся. Таким образом, волею судьбы молодая пара заняла в БССР те же должности, которые занимали в Москве Ленин и Крупская. Шамардина и одеваться начала «под Крупскую». Маяковский во время одной из встреч в Москве даже сказал ей: «Вот бы тебя одеть!» На что она пошутила: «Плохи мои дела: раньше ты старался раздеть меня, а теперь одеть».

Среди тысяч людей, чьи судьбы сломал кровавый 1937 год, оказались Адамович и Шамардина. Публично обвиняемый на районной партийной конференции по связям с троцкистами, в том числе с Радеком, 22 апреля 1937 года Адамович застрелился.

В ноябре 1937 году московские чекисты арестовали Шамардину.
Решением лицом совещания при НКВД СССР от 22 декабря 1937 года Шамардина за «контрреволюционную деятельность» получила 10 лет лагерей. Этот срок она отбыла на севере Архангельской области.

В мае 1949 года Особое совещание приговорило «повторницу» к спецпоселению. Высылку она отбывала в Красноярском крае в городе Игарка.

15 июля 1955 года Военная коллегия Верховного суда СССР отменила оба постановления Особого совещания в отношении Шамардиной. Ее уголовные дела были прекращены за отсутствием состава преступления. Одним из первых, кто поддержал женщину после освобождения, был Якуб Колас. Он сразу же ответил на письмо, где она сообщала о своей реабилитации.

После 17 лет заключения Шамардина получила небольшую комнату в московской коммуналке в Большом Харитоньевском переулке. Писала в ней стихи, поэмы, воспоминания, оставаясь искренней большевичкой. На склоне лет с помощью Лили Брик она получила место в пансионате старых большевиков под Москвой в Переделкино, где и умерла в 1980-м, на 86-м году своей долгой жизни.