Перед тем, как умереть,
Надо же глаза закрыть.
Перед тем, как замолчать,
Надо же поговорить.
Звёзды разбивают лёд,
Призраки встают со дна –
Слишком быстро настает
Слишком нежная весна.
И касаясь торжества,
Превращаясь в торжество,
Рассыпаются слова
И не значат ничего.
Георгий Иванов: проклятый поэт русской эмиграции
Георгий Владимирович Иванов (10 ноября 1894 – 26 августа 1958) – русский поэт, прозаик и критик, представитель русской эмигрантской поэзии. Родился в имении Пуке-Барще Сядской волости Тельшевского уезда Ковенской губернии (ныне территория Литвы) в дворянской семье. В 1907 году переехал в Петербург, чтобы обучаться в кадетском корпусе, но спустя четыре года был оттуда уволен: военная карьера тяготила юношу. В 1912 году выпустил сборник стихов «Отплытие на о. Цитеру» и получил первую известность в литературных кругах. В разное время был участником «Академии Эгопоэзии» и всех трех формаций «Цеха поэтов» (последний «Цех» даже возглавил после смерти Николая Гумилёва). С 1915 по 1918 годы был женат на французской танцовщице Габриэле Тернизьен. Во втором браке с поэтессой Ириной Одоевцевой состоял до самой смерти.
После революции переехал в Германию, а затем во Францию, где продолжил писать стихи, прозу и публицистику, активно публиковался в журналах. Умер в 1958 году в пансионате для пожилых людей (у Иванова не было собственного жилья) во французском курортном городке Йер, там и похоронен. Много писал даже в последние годы жизни.
К поэтам первой волны эмиграции относят авторов, которые покинули Россию в период с 1917 по 1939 годы и продолжили свой литературный путь в других странах – как правило, в крупных культурных центрах Европы: Париже, Берлине, Праге. Георгий Иванов, эмигрировавший в 1922 году, не только относится к этой группе, но и является одним из самых значительных ее представителей. «Первым поэтом» называл его, например, известный критик Юрий Терапиано, такого же мнения была поэтесса Зинаида Гиппиус, а Георгий Адамович и вовсе считал его «единственным поэтом» в эмиграции. В период повышенного внимания к эмигрантской поэзии, когда на одном поле работали и конкурировали такие авторы, как Владислав Ходасевич, Владимир Набоков, Константин Бальмонт, Борис Поплавский, Игорь Северянин, Саша Чёрный и прочие, именно стихи Иванова пользовались самой большой популярностью и у простых читателей, и у профессиональных. Его книги продавались в рекордные сроки и большими тиражами, распространялись далеко за пределы Франции, признавались важным событием в русской поэзии в целом.
В ветвях олеандровых трель соловья.
Калитка захлопнулась с жалобным стуком.
Луна закатилась за тучи. А я
Кончаю земное хожденье по мукам,
Хожденье по мукам, что видел во сне –
С изгнаньем, любовью к тебе и грехами.
Но я не забыл, что обещано мне
Воскреснуть. Вернуться в Россию – стихами.
Мелодия становится цветком
Мелодия становится цветком,
Он распускается и осыпается,
Он делается ветром и песком,
Летящим на огонь весенним мотыльком,
Ветвями ивы в воду опускается…
Проходит тысяча мгновенных лет
И перевоплощается мелодия
В тяжелый взгляд, в сиянье эполет,
В рейтузы, в ментик, в "Ваше благородие"
В корнета гвардии — о, почему бы нет?..
Туман… Тамань… Пустыня внемлет Богу.
— Как далеко до завтрашнего дня!..
И Лермонтов один выходит на дорогу,
Серебряными шпорами звеня.
Мне больше не страшно
Мне больше не страшно. Мне томно.
Я медленно в пропасть лечу
И вашей России не помню
И помнить ее не хочу.
И не отзываются дрожью
Банальной и сладкой тоски
Поля с колосящейся рожью,
Березки, дымки, огоньки…
Глядит печаль огромными глазами
Глядит печаль огромными глазами
На золото осенних тополей,
На первый треугольник журавлей,
И взмахивает слабыми крылами.
Малиновка моя, не улетай,
Зачем тебе Алжир, зачем Китай?
Трубит рожок, и почтальон румяный,
Вскочив в повозку, говорит: «Прощай»,
А на террасе разливают чай
И вот струю крутого кипятка
Последний луч позолотил слегка.
Я разленился. Я могу часами
Следить за перелетом ветерка
И проплывающие облака
Воображать большими парусами.
Скользит галера. Золотой грифон
Колеблется, на запад устремлен…
А школьница любовь твердит прилежно
Урок. Увы — лишь в повтореньи он!
Но в этот час, когда со всех сторон
В большие неуклюжие стаканы.
Осенние листы шуршат так нежно
И встреча С вами дальше, чем Китай,
О, грусть, влюбленная, не улетай!