Форум - Показать сообщение отдельно - Разговоры об оружии. Древнем и современном

anko63 · 26.09.2020, 18:51

AFilidor сказал(a):

"ГРОССМЕЙСТЕР" ПРОТИВ "СТРАТЕГА"

НИКОЛАЙ ВАТУТИН И ЭРИХ ФОН МАНШТЕЙН

В июне 1941 г. мало кто верил, что СССР устоит под напором вермахта, во главе которого стояли признанные военные специалисты, запросто подмявшие под себя всю Европу – Браухич, Гальдер, Гудериан и др. Стремительно восходила на небосклоне и звезда Эриха фон Манштейна, чей неоспоримый стратегический талант до сих пор является предметом пристального изучения в военно-учебных заведениях всего мира.

С таким искушенным противником и пришлось столкнуться Красной Армии, высший командный состав которой по своей подготовке на порядок уступал немецкому генералитету. Тем не менее в конечном итоге СССР одержал победу. Но прежде чем это произошло, советские полководцы прошли тяжелую школу кровавых ошибок и поражений. При этом они не переставали учиться у своего противника до самого конца войны.

Большой интерес в этом смысле представляет личность генерала Николая Фёдоровича Ватутина, войска которого не раз сталкивались на поле боя с соединениями Манштейна. Между двумя этими военачальниками можно найти немало общего. Оба они начинали как штабные офицеры, оба занимались преподавательской деятельностью, оба служили в генеральных штабах, оба сыграли значительную роль в планировании важнейших операций Второй мировой войны, оба впоследствии были переведены в действующую армию, где и приобрели известность.

Даже свою военную карьеру они закончили примерно в одно время – в начале 1944 г. Не раз более опытный немецкий генерал выступал в роли своеобразного учителя молодого советского генерала. Более того, по мнению некоторых исследователей, Ватутин достиг уровня своего визави и в чем-то даже превзошел его.

СОЛДАТ С РОЖДЕНИЯ

Эрих фон Манштейн родился в Берлине 24 ноября 1887 г., в семье будущего генерала артиллерии Эдуарда фон Левински. С разрешения родителей Эрих, десятый ребенок в семье, был усыновлен бездетной сестрой его матери, вышедшей замуж за прусского офицера Георга фон Манштейна. По словам биографа Манштейна, британского военачальника лорда Майкла Карвера, «будущий фельдмаршал имел безупречную родословную военного». И по отцовской, и по материнской линии его предки были родовитыми аристократами, которые со стародавних времен отличились на прусской и российской военной службе.

Естественно, что с первых лет жизни Эрих рос в атмосфере легендарных преданий о героических делах прославленных пращуров, а потому единственным возможным вариантом карьеры для него была военная служба кайзеру и рейху. Сам он позднее вспоминал: «Я с ранней юности мечтал стать солдатом. Очевидно, во мне проснулись гены моих далеких предков, не мысливших своей жизни без армии».

Закончив в 1900 г. лицей в Страсбурге (этот эльзасский город принадлежал в тот момент Германии), 13-летний Манштейн поступил в кадетский корпус. Уже тогда начали закладываться характерные черты его личности как человека и военачальника традиционного прусского типа – холодность, корректность, сдержанность, строгое соблюдение предписанных военной элите правил поведения, умение отстаивать свое мнение, решительность, бесстрашие, железная воля и выдержка.

После выпуска из корпуса в марте 1906 г. Эрих Манштейн поступил на службу в 3 й гвардейский пехотный полк 1 й гвардейской дивизии (это было одно из самых прославленных соединений кайзеровской армии). В гвардейском полку он прослужил до 1913 г., когда молодого лейтенанта отправили на учебу в академию Генерального штаба – кузницу командных кадров германской армии. Завершить курс обучения в академии ему тем не менее не удалось – в июле 1914 г. началась Первая мировая война и офицера направили в действующую армию.

За четыре с лишним года войны Манштейн, дослужившийся до капитана, сражался на Восточном и Западном фронтах, был тяжело ранен, участвовал в битвах в Польше и Курляндии, в Сербии, в сражениях за Верден, в Шампани и под Реймсом. За исключением короткого периода в начале войны, все остальное время он провел на штабной службе на дивизионном и армейском уровне.

После завершения войны и крушения Второго рейха Манштейн не мог больше рассчитывать на быстрое продвижение по карьерной лестнице, ведь в 100-тысячной армии Веймарской Германии существовала огромная конкуренция. Тем не менее 32-летний капитан остался в рейхсвере и к 1933 г. дослужился до полковника. В республиканский период он два года командовал ротой (с 1921 по 1923 г.), а остальное время находился на штабной работе и преподавал тактику.

Сам Манштейн так оценивал этот период своей жизни: «Я с удовольствием вспоминаю четыре года моей преподавательской деятельности, в течение которых я сам приобрел много необходимых мне знаний». К слову, в 1931–1932 гг. будущий полководец прошел стажировку и переподготовку в учебных центрах рейхсвера в СССР.

Хотя Манштейн вполне исправно служил в штабах округов и в министерстве, до прихода нацистов к власти (январь 1933 г.) он вовсе не выглядел каким-то особенно выдающимся военным деятелем.
До начала Второй мировой войны он последовательно прошел путь от командира батальона до начальника штаба округа, начальника оперативного управления и первого оберквартирмейстера Генштаба сухопутных сил, а к сентябрю 1939 г. он стал генерал-лейтенантом, начальником штаба группы армий «Юг», которой предстояло нанести главный удар по польским войскам.

Манштейн завоевал к тому времени репутацию неординарно мыслящего военачальника, способного отстаивать свое мнение, невзирая на лица. Широко известным стало написанное им в 1934 г. письмо с осуждением ущемления прав евреев – ветеранов Первой мировой войны. Этот демарш вызвал бурю негодования в высших военных кругах Германии, в которых уже наметилась перековка на нацистский лад. Военный министр генерал-полковник Вернер фон Бломберг вызвал к себе главнокомандующего сухопутными войсками генерал-полковника Вернера фон Фрича и потребовал приструнить Манштейна. Фрич проигнорировал этот приказ, заявив, что вопросы армейской дисциплины его не касаются. К Манштейну он не принял никаких мер.

Манштейн также стал родоначальником нового рода войск – самоходной штурмовой артиллерии. В 1935 г. он выступил с предложением создать в каждой дивизии дивизион бронированных самоходных гусеничных орудий, способных сопровождать пехоту в бою.

Однако подлинную славу Манштейн получил с началом войны. При его непосредственном участии группа армий «Юг» успешно провела кампанию на юге Польши, сокрушив в кратчайшие сроки сопротивление противника. «Польская кампания стала как для немецкой армии, – справедливо указывал лорд Карвер, – так и для Манштейна кладезем ценнейшего опыта ведения войны. Рундштедт (командующий группы армий «Юг») и начальник его штаба великолепно дополняли друг друга. Манштейн был мастером детальной оперативной разработки, Рундштедт же, напротив, предпочитал иметь дело с глобальными вопросами и, когда это бывало необходимо, защищал начальника своего штаба в стычках с берлинским начальством, поскольку Манштейн был не из тех, кто спускал дуракам».

Последняя фраза весьма примечательна для характеристики личности Манштейна: если он был уверен в своей правоте, то готов был идти на конфликт, вплоть до прямого неповиновения своему непосредственному начальству. Это не могло не привести к тому, что у Манштейна быстро появилось множество врагов. Если интересы дела требовали быстрых и решительных действий, он легко игнорировал все традиции чинопочитания.

Так и случилось вскоре после завершения Польской кампании. Манштейн резко раскритиковал подготовленный генералами Браухичем и Гальдером план войны с англо-французской коалицией. Обвинив авторов документа в шаблонном мышлении и слепом копировании штабных разработок 1914 г., он представил свой вариант.

План Манштейна заключался в концентрации основных сил и нанесении основного удара там, где союзники меньше всего его ждали – в труднопроходимой гористой и лесистой юго-восточной части Бельгии, в Арденнах. Идея Манштейна и та напористость, с которой он подчеркивал некомпетентность Браухича и Гальдера, вызвала большое неудовольствие последних. В итоге нелояльный военачальник отправился командовать второочередным 38 м армейским корпусом.

Однако тандем Браухича и Гальдера просчитался: Гитлеру понравилась идея Манштейна, тем более она отвечала его собственным взглядам. В итоге родился так называемый Желтый план (Fall Gelb), сохранивший в основных чертах идею Манштейна и принесший вермахту победу над бельгийцами, голландцами, французами и британцами.

Для самого Манштейна победа на Западе ознаменовалась производством в генералы пехоты и переводом на должность командира 56-го моторизованного корпуса, который готовился к участию во вторжении в Советский Союз. Кроме того, фюрер обратил внимание на способного полководца и теперь внимательно следил за его дальнейшей карьерой.

ТРУДОЛЮБИВЫЙ ШТАБНОЙ РАБОТНИК

Несколько иначе складывалась судьба будущего противника и оппонента Манштейна – Николая Фёдоровича Ватутина. Родился будущий советский военачальник 3 декабря 1901 г. в селе Чепухино Курской губернии в многодетной семье крестьянина-середняка. Вряд ли Николай в детстве задумывался о военной профессии. Среди русских земледельцев военная служба воспринималась как необходимая, но тяжелая повинность. И если аристократ Манштейн мог быть уверен, что рано или поздно он станет старшим офицером, как многие его предки, то Ватутин в Русской императорской армии никак не мог подняться выше унтер-офицерского чина. В любом случае, начало жизненного пути Николая не предвещало его будущего военного взлета.

Окончив сельскую приходскую школу, по рекомендации своего учителя юный Ватутин, отличавшийся от сверстников стремлением к знаниям, поступил в Уразовское коммерческое училище. Завершить курс обучения он не смог: после четырех лет учебы казенная стипендия перестала выплачиваться и Николай вернулся к крестьянскому труду.

Октябрьский переворот и последовавшая Гражданская война в корне изменили жизнь молодого человека. Призванный в 1920 г. в Рабоче-крестьянскую Красную Армию, Ватутин успел поучаствовать в боях с отрядами Махно на Украине, а потом командование, обратив внимание на подающего надежды бойца, отправило его в Полтавское пехотное училище.

После выпуска Ватутин в 1922 г. получил назначение в 23 ю Харьковскую территориальную стрелковую дивизию Украинского военного округа. Правда, как и Манштейн, Ватутин недолго находился на строевой службе. Покомандовав некоторое время взводом и ротой, он занялся обучением младших командиров в полковой школе, а затем пошел на повышение. Красная Армия нуждалась в грамотных и подготовленных командирах, особенно в штабном звене. «Строевиков» тогда было много, а образованных штабных офицеров не хватало.

Пройдя обучение в Киевской объединенной военной школе, на высших курсах усовершенствования комсостава и в Военной академии имени Фрунзе (1926–1928 гг.), Ватутин получил должность помощника начальника отдела штаба Северо-Кавказского военного округа, а затем стал начальником штаба 28 й Горской стрелковой дивизии.

К середине 1930 х гг. Ватутин дослужился до полковника, некоторое время был начальником оперативного отдела штаба Сибирского военного округа, а после обучения в академии Генерального штаба стал вначале заместителем, а с конца 1938 г. – начальником штаба Киевского Особого военного округа (КОВО). На этой должности Николай Фёдорович принял непосредственное участие в планировании операций Украинского фронта по занятию Западной Украины в сентябре 1939 г. Кроме того, он организовывал переброску войск округа на Финский фронт и участвовал в присоединении к СССР Буковины и Бессарабии летом 1940 г.

В служебной аттестации на Ватутина отмечалось, что он «всесторонне развит, с большим кругозором, прекрасно работал по руководству отделами штаба, проявил большую оперативность и способность руководить войсковыми соединениями… В период освобождения единокровных братьев-украинцев Западной Украины из-под ига польских панов как начальник штаба округа показал способность, выносливость и умение руководить крупной операцией».

В июле 1940 г. новый нарком обороны Маршал Советского Союза С. К. Тимошенко (до этого – командующий КОВО) назначил Ватутина начальником оперативного управления Генштаба, а с февраля 1941 г. Николай Фёдорович стал первым заместителем начальника Генштаба.

Итак, Ватутин вошел в первые ряды военной элиты РККА. Разумеется, в силу своего служебного положения он был допущен к важнейшим военным секретам СССР. Через его руки проходила вся информация о подготовке Красной Армии к надвигающейся войне. При его активном участии разрабатывались планы ведения войны как на Западном, так и Дальневосточном театрах военных действий.

КРОВАВЫЕ УРОКИ

Судьбы Ватутина и Манштейна впервые пересеклись в июле 1941 г. на северо-западе СССР – в Прибалтике и на подступах к Ленинграду. Манштейн, командовавший 56 м моторизованным корпусом 4 й танковой группы, в первые дни войны сумел добиться больших успехов. Прорвав оборону противостоявших ему войск Северо-Западного фронта, он за несколько дней продвинулся вглубь территории СССР более чем на 200 км, далеко опередив другие части и соединения группы армий «Север». Стремление Манштейна продолжить движение вперед без оглядки на фланги не получило поддержки его непосредственного начальника, командующего 4 й танковой группой генерал-полковника Эриха Гёпнера, остановившего корпус на Двине в районе Даугавпилса.

Вскоре после этого первоначальные успехи сменились неудачами. 56 й корпус был вынужден действовать в лесистой, заболоченной местности, где он не мог реализовать в полной мере свое преимущество в подвижности и маневренности. Стремительный бросок к Ленинграду захлебнулся – постоянные удары по флангам вынуждали Манштейна тратить драгоценное время на ликвидацию внезапно возникавших угроз.

Немалую роль в этом сыграл генерал-лейтенант Ватутин, который в ночь на 30 июня покинул Москву и был направлен руководить работой штаба Северо-Западного фронта. Ему пришлось приложить неимоверные усилия для налаживания нарушенного в первые дни управления войсками и организации отражения наступления группы армий «Север». В условиях, когда командование фронтом часто менялось, на Ватутина легла и тяжелая ноша непосредственного руководства войсками. За время пребывания на должности начштаба фронта Николай Фёдорович «пережил» двух командующих, каждый из которых руководил войсками по месяцу. Пока они входили в курс дела, именно начальник штаба фактически руководил войсками. Довелось ему и непосредственно командовать оперативной группой войск на правом фланге фронта осенью 1941 г.

Первый раунд борьбы между Манштейном и Ватутиным, можно сказать, закончился в пользу советского генерала. Ему удалось парировать успех неприятеля, замедлить его продвижение и в конечном итоге создать условия для срыва планов германского командования по овладению Ленинградом с ходу. Кроме того, Ватутин получил первый серьезный опыт руководства крупными оперативными группировками войск непосредственно на поле боя.

На карьере Манштейна неудача под Ленинградом никак не сказалась. Более того, полководец пошел на повышение, получив назначение на освободившийся пост командующего 11 й полевой армией, действовавшей на крайнем южном участке советско-германского фронта.

1942 год стал переломным в карьере обоих генералов. Манштейн, командуя армией, после многомесячной осады сумел взять Севастополь и заслужил чин генерал-фельдмаршала. Он доказал, что является умелым стратегом, разгромив в скоротечной операции войска Крымского фронта. Затем, вплоть до декабря 1942 г., Манштейн не участвовал в активных боевых действиях. Гитлер планировал использовать его в операции по штурму Ленинграда, а потом – в отражении наступления войск Калининского фронта в районе Ржевского выступа.

Ватутин на некоторое время вернулся в Генштаб, но уже в июле 1942 г. выехал в качестве представителя Ставки Верховного главнокомандующего на Брянский фронт, а затем добился назначения на пост командующего Воронежским фронтом. Воронежское направление во второй половине июля 1942 г. уже не было главным направлением действий вермахта, и советский военачальник получил еще один шанс набраться командного опыта, которого ему тогда не хватало (особенно по сравнению с Манштейном).

Участие в Сталинградской битве и последующем общем наступлении советских войск на Юге стали для Ватутина звездным часом. Командуя последовательно Юго-Западным и Воронежским фронтами, Ватутин участвовал в окружении 6 й и части 4 й танковой немецких армий под Сталинградом, освобождении Донбасса, боях под Харьковом и Белгородом. Здесь Ватутин второй раз встретился с Манштейном.

В феврале–марте 1943 г. опытный немецкий фельдмаршал преподал Ватутину жестокий урок, сводившийся к тому, что не следует без соответствующей подготовки чересчур увлекаться преследованием отступающего противника. Наступление советских войск застопорилось, а затем немцам и вовсе удалось успешно контратаковать. В Харьковской оборонительной операции войска Воронежского фронта понесли тяжелейшие потери и были вынуждены отступить на 100–150 км. Противника удалось остановить только на рубеже Краснополье – Белгород – река Северский Донец до Чугуева. Лишь после этого на фронте наступила оперативная пауза.

Ватутин и Манштейн вновь скрестили мечи летом 1943 г. в ходе Курской битвы. К этому времени германский полководец уже составил себе хорошее представление о своем оппоненте и, вероятно, именно с учетом психологических особенностей характера Ватутина, его горячности, предложил фюреру оригинальный план летней кампании. «Мы предлагали, – вспоминал Манштейн, – при ожидавшемся нами наступлении противника на Донбасс с боями отойти и пропустить армии противника на запад приблизительно до линии Мелитополь – Днепропетровск. Одновременно мы должны были подготовить крупные силы в тылу северного фланга группы армий. Эти силы должны были разбить наступающего там противника, чтобы оттуда нанести удар на юго-восток или на юг в глубокий фланг армий противника, наступающих через Донбасс на Нижний Днепр, и уничтожить их на побережье».

Вполне возможно, эта уловка прошла бы, если бы Сталин поддался на уговоры Ватутина начать наступление в первые летние недели 1943 г. Маршал А. В. Василевский в своих мемуарах указывал, что именно Ватутин наиболее настойчиво выступал за то, чтобы наступление летом 1943 г. начала первой Красная Армия и войска его фронта. Видя, что неприятель медлит с началом наступления, в мае и июне 1943 г. он просил Сталина отдать приказ перейти к решительным действиям.

Обращаясь к Василевскому, который в то время был представителем Ставки на Воронежском фронте, Николай Фёдорович говорил: «Проспим мы, упустим момент. Противник не наступает, скоро осень, и все наши планы сорвутся. Давайте бросим окапываться и начнем первыми. Сил у нас для этого достаточно».

Ватутин стал принимать меры для перехода своих войск в наступление и нацеливал командиров и штабы на отработку наступательных задач. Возможно, именно это обстоятельство сыграло свою роль в том, что немецкие войска в полосе Воронежского фронта продвинулись на Курском направлении дальше всего. Тем не менее Сталин не поддался на уговоры излишне горячего командующего Воронежским фронтом и не стал менять первоначальные планы.

В Курской битве сдержанный, расчетливый и умудренный многолетним опытом германский фельдмаршал оказался «крепким орешком» для Ватутина. Командующему Воронежским фронтом удалось сорвать план Манштейна прорваться к Курску с юга, но это стоило ему больших усилий и потерь. Перейдя в августе в наступление и добившись определенных успехов, Ватутин очертя голову вновь бросился преследовать якобы «наголову разгромленного врага». И снова Манштейн организовал два чувствительных и неприятных контрудара под Ахтыркой и Богодуховым.

Тяжелые бои западнее Харькова, в которых советские войска понесли серьезные потери, вызвали большое недовольство у Сталина. В направленной Ватутину директиве за подписью Верховного главнокомандующего содержались крайне резкие и нелестные выражения в адрес командующего фронтом. «События последних дней показали, – отмечалось в директиве, – что Вы не учли опыта прошлого и продолжаете повторять старые ошибки.

Стремление к наступлению всюду и к овладению возможно большей территорией без закрепления успеха и прочного обеспечения флангов ударных группировок является наступлением огульного характера. Такое наступление приводит к распылению сил и средств и дает возможность противнику наносить удары с флангов группировкам и бить их по частям… В результате этих действий противника наши войска понесли значительные и ничем не оправданные потери… Я еще раз вынужден указать Вам на недопустимые ошибки, неоднократно повторяемые Вами при проведении операций…»

В конечном итоге Ватутин сумел вынудить противостоящие ему немецкие войска отступить за Днепр. Справился он и с серьезной проверкой на полководческую зрелость в ходе сражения за Киев. Весь опыт и талант Манштейна оказались не в силах отразить наступление войск теперь уже 1-го Украинского фронта и удержать город в руках вермахта. Согласно распространенной версии, именно после освобождения столицы Украины Ватутин получил у своих немецких оппонентов прозвище «гроссмейстер».

Однако немецкий фельдмаршал не собирался сдаваться так просто. Его без преувеличения можно назвать «злым гением» Ватутина. В ноябре 1943 г. он в очередной раз «подловил» его, и как раз в тот момент, когда Николай Фёдорович решил, что немцы опрокинуты и теперь можно «гнать их на Запад». В течение месяца под Житомиром, Брусиловым, Радомышлем шли ожесточенные бои. Войска Ватутина были вынуждены отступить на несколько десятков километров к востоку, сдать Житомир и ряд других городов.(*для справки: Житомир ТРИЖДЫ переходил туда-сюда,"из рук в руки",бои были ожесточённые,город просто ПОСТОЯННО горел*)

Сталин был крайне недоволен исходом этих боев. Вскоре «отец народов», видимо, потерявший после ряда неудач веру в Ватутина, направил Рокоссовскому телеграмму, в которой содержалось указание: «В случае необходимости вступить в командование 1 м Украинским фронтом, не ожидая дополнительных указаний». Правда, до этого дело не дошло – Ватутин сумел самостоятельно справиться с возникшими проблемами. Больше таких ошибок он не допускал. Более того, осуществленные последовательно войсками его фронта три наступательные операции – Житомирско-Бердичевская, Ровно-Луцкая и Корсунь-Шевченковская вернули доверие Сталина к командующему 1 м Украинским фронтом и показали, насколько он вырос как стратег.

Войска группы армий «Юг» ничего не смогли противопоставить армиям 1-го Украинского фронта. Неудачи, которые преследовали Манштейна на протяжении нескольких месяцев, начиная с Курской битвы, привели к тому, что его карьера завершилась. 30 марта 1944 г. Гитлер вызвал полководца в свою горную резиденцию в Берхтесгадене и вручил ему мечи к Рыцарскому кресту Железного креста. После этого диктатор сообщил фельдмаршалу, что в услугах Манштейна он больше не нуждается. В своем дневнике военачальник писал: «После вручения мечей фюрер заявил мне, что он решил передать командование группой армий генералу Моделю. На Востоке прошло время операций крупного масштаба, для которых я особенно подходил. Здесь важно теперь просто упорно удерживать позиции… В данное время на Востоке для меня нет задач».

До конца войны Манштейн на фронте не появлялся, а все время проводил в своем имении. В мае 1945 г. он был арестован офицерами британских оккупационных войск и отправлен в лагерь для военнопленных. В качестве свидетеля фельдмаршал выступал на Нюрнбергском процессе, а в августе 1949 г. он предстал перед Британским военным трибуналом в Гамбурге. Ему было предъявлено обвинение по 17 пунктам в нарушении законов войны и совершении военных преступлений. По восьми пунктам обвинения Манштейн был оправдан, но по остальным признан виновным (в частности, в том, что он допускал расстрелы военнопленных и санкционировал передачу пленных комиссаров в руки СД).

Манштейна приговорили к 18 годам тюремного заключения, однако через два года срок сократили до 12 лет, учитывая, что фельдмаршал находился в заключении с мая 1945 г. В 1952 г. Манштейна досрочно освободили из-под стражи. В качестве консультанта он участвовал в создании бундесвера. Отставной полководец опубликовал свой личный дневник и издал две книги мемуаров, в которых он возложил всю ответственность за неудачи в войне на некомпетентность Гитлера. Скончался Манштейн 10 июня 1973 г. в Иршенхаузене, в Верхней Баварии.
_____________

Иначе окончилась жизнь Ватутина. Ему не суждено было стать маршалом. В перестрелке с украинскими националистами командующий фронтом был тяжело ранен и через полтора месяца скончался. Обстоятельства его смерти долгие годы находились под грифом секретности. И только в постсоветские годы завеса тайны приоткрылась.

29 февраля 1944 г. около 19.30 кортеж из четырех машин, в которых находились Ватутин, члены Военного совета 1-го Украинского фронта, 10 штабных офицеров и несколько бойцов охраны, подъехали к окраине поселка Милятин на границе Ровенской и Хмельницкой областей. В поселке слышалась стрельба. Ватутин почему-то остановил кортеж (хотя в таких ситуациях было предписано дать команду «увеличить скорость», чтобы быстрее миновать опасный участок, и быть готовыми к открытию огня с хода) и приказал порученцу пойти разобраться, что происходит в селе. Неожиданно машины подверглись обстрелу.

Когда начался бой, Ватутин садился в машину. В этот момент он получил пулевое ранение в верхнюю часть правого бедра. Бойцы охраны, отстреливаясь, усадили истекавшего кровью генерала в «додж», но джип вскоре перевернулся. Далее генерала везли на «виллисе», но машина застряла в непролазной грязи. В ближайшем селе были реквизированы сани. На них высокопоставленного раненого доставили в госпиталь № 506 13 й армии. Квалифицированную помощь Ватутин получил лишь спустя пять часов, а затем был отправлен самолетом в военный госпиталь в Киеве.

Органам госбезопасности СССР удалось позже выяснить, что в нападении принимали участие диверсионная группа Службы безопасности (СБ) окружного провода ОУН под командованием Черкеса, бойцы сотни УПА Жука (Алексея Калынюка), а также участники группы СБ ОУН Феодосия Павлюка (не более 100 человек, хотя первоначально в советских документах сообщалось о банде в 300–350 человек). Боевики, по всей видимости, не знали о проезде Ватутина и вели произвольный поиск. Во время боя нападавшими была, в частности, захвачена машина с документами фронта, которые, по одной из версий, были переданы шефу краевого провода ОУН Волыни Мыколе Козаку (Смоку), а от него попали в руки немецкой разведки.

После взятия советскими войсками Львова (27 августа 1944 г.) было захвачено немало документов нацистских спецслужб, свидетельствовавших о сотрудничестве украинских националистов с органами абвера и СД. Из трофейных бумаг следовало, что начальник полиции безопасности и СД округа «Галиция» оберштурмбанфюрер СС Витиска сообщил руководителю гестапо группенфюреру Мюллеру, что к немцам поступили захваченные в случайном столкновении 29 февраля 1944 г. документы командующего 1 м Украинским фронтом.

Разумеется, определенное время факт захвата документов боевого планирования фронта не афишировался, как и то, что еще перед самым отъездом Ватутина советская агентура сообщила о произошедших накануне ожесточенных боях между партизанами и отрядом УПА, и как раз в том районе, где должен был проехать командующий…

Лечение Ватутин проходил в Киеве. Несмотря на временное улучшение, состояние его внезапно ухудшилось. Пришлось ампутировать ногу. Никита Хрущёв утверждал, что Ватутина можно было спасти, но болезненно подозрительный Сталин запретил применять пенициллин американского производства – своего тогда еще не имели.

15 апреля 1944 г. Николай Фёдорович скончался и был похоронен в Мариинском парке в центре Киева. В 1948 г. над захоронением был установлен помпезный памятник. На волне «ленинопада» и борьбы с советским наследием на сегодняшней Украине развернулась громкая кампания по демонтажу памятника Ватутину, фактически объявленному новыми властями «оккупантом». Кроме того, монумент находится совсем рядом со зданием Верховной рады. Нельзя исключить, что прямые наследники палачей советского генерала в конечном итоге добьются своего.

з.ы. Это статья 2015года.А сейчас - все памятники Ватутину на Украине - снесены.Надеюсь,что могилу не растерзали.Хотя были слухи,что хотели перенести прах в Россию. На родину,под Курск или в Москву..

От себя:
Манштейн,несмотря на "дворянство" - был ярым эСэСовцем. И то,что он пошел по Нюрнбергскому трибуналу частично как просто "свидетель" - непонятно.
Наиболее известное киновоплощение обоих полководцев - в "Если враг не сдаётся".
http://kinozal.tv/details.php?id=156389 и "Контрудар". http://kinozal.tv/details.php?id=306341

Слабо разобрана именно Корсунь-Шевченковская операция.. Вермахту было необходимо вырваться из котла..Когда был прорыв Манштейн - Штеммерман. Про подготовку прорыва - стало известно..Но ВДРУГ 5 танковых немецких дивизий - ИСЧЕЗЛИ! И разведка ничего не могла сделать.. 550 танков(из них 50 "Тигров" и 150 "Пантер") - не коробка спичек.И только Ватутин угадал,где они будут прорываться. Немцы расстреливали собственных раненых,лишь бы не оставлять их, для скорости прорыва..Они дошли..До речки...Но на том берегу - их(остатки) встретили плотным пулемётным и миномётным огнём. Потери:
CCCР(удержание котла и прорыва - далось дорогой ценой): 25тыс убитыми и 56 тыс ранеными.(около 500 - даже в плен попали к немцам)
Рейх: 75 тыс. убитыми,15 тыс.ранеными и 18 тыс. пленными..(по немецким источникам - 40 тыс убитыми.Есессно,для докладов Гитлеру - потери занижали) . Была жуткая непогода,ветер,низкая облачность,мокрый снег,поэтому авиация не могла полноценно функционировать.
З.ы. Если зарезюмировать - то аффтырь неправ в названии Ватутина "гроссмейстером"..Он больше похож на Гусара.
З.з.ы. Если аффтырь сообщает о ранении Ватутина в ВЕРХНЮЮ часть правого бедра и последующую ампутацию ноги - то это ж по какое место ему ногу ампутировали?( По самый ТАЗ? Я не медик,не хирург,но по-моему,подобые операции - до сих пор невозможны( Ну,просто физиологически - кровь вся выльется после распиливания( Мне только один вариант приходит на ум(как бывшему физику) - местная заморозка жидким азотом при массовой подаче крови с местной блокровкой..и тогда "пили,как бревно".Но это опять же запросто может вызвать местное отмирание тканей(как обычное обморожение),и таких методов в наших госпиталях-больницах тогда,в 1944г - явно не существовало..

На мой взгдяд,Манштейна надо было вздернуть рядом с Кейтелем. А так,он соскочил с виселицы, и соскочил, благодаря ,как это ни парадоксально прозвучит,благодаря своему горячо любимому фюреру !