На последнем дюйме, отделявшем их от земли, он все-таки потерял самообладание; им завладел страх, им завладела смерть, и он не мог больше ни говорить, ни кричать, ни плакать; он привалился к доске; в глазах его был страх за себя, страх перед этим последним головокружительным падением на землю, когда черная взлетная дорожка надвигается на тебя в облаке пыли.
Джеймс Олдридж "Последний дюйм"
Стихи я прочёл в тот же вечер. Двадцать семь стихов. Некоторые о любви, остальные о жизни. Особо стихи не понравились, но было в них что то новое, двусмысленное. Во всех стихах царила непонятная мне философия. Возле каждого стиха сбоку был рисунок карандашом. Особенно запомнился один куплет :
В пчелиных сотах лето спит устало
До нежного прикосновения весны,
Как жаль, что человек живёт так мало
И ценит лишь свои цветные сны...
Рядом рисунок, мальчик и гидросамолёт на борту которого английскими буквами название "
Martin Mariner", внизу русскими надпись "
звено-19 " и "
Последний дюйм".
Не понимая ничего в стихах Тани, перечитал некоторые заново, но так и не понял их суть, словно они были написаны для взрослого поколения. Меня тогда интересовал другой вопрос, почему я раньше их читаю чем Виталий. До сих пор для меня осталось загадкой.
Дневник я Тане вернул на следующий день , ближе к вечеру. Она пригласила меня зайти к Ней в квартиру, я отказался, мотивируя тем, что очень спешу на встречу с новыми друзьями и поблагодарил Её за доверие и стихи, солгав при этом, что они прекрасны и я весь в ожидании прочесть новые. Таня как всегда с улыбкою пообещала что непременно. Если честно, ожидал от Неё поцелуя, не знаю почему, просто хотелось и всё. Но его не последовало. Я ещё раз поблагодарил Её за стихи и попрощался.
Тогда в юности, я не мог осмыслить тот подарок судьбы, что у меня был друг с очень высоким душевным полётом. Мою сущность интерисовали новые знакомства, видеофильмы, изменившаяся в направлении музыка и компании с выпивкою.
На чтение книг я поставил крест.