|
Как вспомню Бонапарта, так всплакну.
Он был силен — тут никуда не деться!
И не в лото мы с ним играли в детстве —
Играли, разумеется, в войну.
В Париже мы нередко пили чай,
Встречались с ним и в Страсбурге, и в Ницце,
И даже раз — в районной психбольнице,
Куда он был доставлен невзначай.
Четвертый день сидел он взаперти
В дырявом и нестиранном халате...
Я навестил его в шестой палате
С бутылкой и коробкой «Ассорти».
«Представь, — сказал он, — я к дантисту шел,
Стоял в регистратуре за талоном.
Назвал себя, как есть, Наполеоном —
И, видишь, вышло как нехорошо.
Схватили и отправили в дурдом.
Мол, что за псих! Вяжите дурня, братцы!..
Потом, конечно, смогут разобраться
И извинятся как-нибудь потом.
У нас тут тихо, только за стеной
Слышны порою вопли или стоны.
В моей палате все — Наполеоны.
Жаль, Жозефины нету ни одной».
Мы выпили, он принял люминал,
Сказал мне: «Ну, до новой встречи, что ли!
Увидишь там Кутузова на воле —
Скажи, чтоб без меня не начинал».
Борис Бронштейн
|