XmodZ

В обзор: «Доктор Хаус» - «Высшее благо»

Барбара Барнетт, 4 февраля 2009

100 эпизод «Хауса» - веха (как минимум по меркам телевизионных сериалов), достигнутая после четырех с половиной лет эфира. Некоторые мысли приходят в голову о том Хаусе, который дебютировал в 2004 году. Кто бы мог подумать? Сериал об одиноком, угрюмом, озлобленном на весь мир враче среднего возраста, не красивом или сексуальном в общепринятом смысле этих слов, помятом и выглядещем скорее как пациент бесплатной больницы, чем как блестящий, выдающийся врач. Мизантроп, типично американский доктор сыгран Хью Лори, легендой британской комедии, который специализировался на исполнении глуповатых и простодушных (но симпатичных) денди и фатов.

И все же по истечении более четырех лет мы все еще восхищаемся доктором Грегори Хаусом, мы все еще не в состоянии полностью раскусить, узнать его. Кто-то видит в нем умную злую сволочь, кто-то – человека, доведенного жестокостью жизни до состояния зверя, раненного и преследуемого, но глубоко человечного внутри. Кто-то видит хорошего человека, кто-то – едва скрываемое зло.

Даже вне этого контекста название – «Высшее благо» - очень подходяще для эпизода, ставшего своего рода рубежом. Сериал постоянно задает вопрос, а служит ли Хаус со всеми своими проделками, глупостями, отказом принимать дураков (вообще) «высшему благу»? Простительны ли его поведение, бесшабашность, отношение к людям, потому что в конечном итоге без этого умрет больше пациентов? Пациентов, которым другие врачи так и не поставили диагноз?

Пациент этой недели, знаменитая исследовательница рака Дэйна Миллер наслаждается жизнью после того, как отошла от дел. После тягот опасной для жизни болезни, перенесенной восемью месяцами ранее, она оставила свои важные исследования, которые обещали возможность излечения от особого рака у детей, осознав, что никогда не была счастлива. Принимая решение делать то, что «она хочет делать и чего от нее не ожидают», она предпочитает счастливую жизнь жизни служения «высшему благу», несмотря на долг и то, что это может выглядеть так, будто она ставит личные интересы выше общественных.

У Миллер вышел интересный «размен» с Уилсоном, который является «полевым» онкологом. Уилсон не может понять, почему она бросила исследования, когда умирают малыши. Он сердит на нее, раздражен, задавая вопрос о том, как обычные онкологи вроде него могут кому-то помогать, когда блестящие исследователи бросают работу. Ничуть не смущаясь, она разглагольствует о мудром решении держать под контролем собственное счастье, о принятии такого решения вместо движения по накатанной. На протяжении всего эпизода она служит олицетворением людей, пересматривающих свои приоритеты и все более задумывающихся о своем собственном счастье и своем месте в таком «высшем благе» как семья и мир.

Счастье и исполнение устремлений – это одно и то же? Хаус заявляет, что его команда при нем не потому, что это делает их счастливыми, а потому что их работа заставляет чувствовать себя хорошо – или у них нет выбора. Или в случае с 13-й – это возможность найти смысл существования до того, как Хантингтон убьет ее. «Счастливы ли вы быть здесь?» - спрашивает Катнер Хауса. Все относительно, и хотя Хаус – безусловно несчастливая личность, его работа что-то дает ему. Назовите это счастьем, самореализацией или значимостью – неважно. Хауса, такого, каков он есть, определяет что-то из этого и это не связано с его ногой.

Но Хаус также говорит о том, что каждый действует ради собственного интереса, а не ради «высшего блага». Когда они пересекаются – отлично. Но это не то, что мотивирует людей.

Его послание находит глубокий отклик, особенно у Тауба и Уилсона. У Уилсона – потому что тот еще переживает смерть Эмбер, все еще живя в ее квартире и отказываясь вымыть ее кофейную чашку, на которой остались следы ее губной помады. Рискну предположить, что Уилсон никогда не рассказывал об этом Хаусу, не должен был – из опасения, что Хаус просто высмеял бы его, а затем дал бы добрую порцию необходимого, но горького лекарства.

Работая на Хауса, Тауб чувствует себя востребованным, чувствует, что помогает людям много больше, чем когда убирал складки с животов или правил носы. Я предполагаю, что он чувствует себя более живым, чем в предыдущие годы, и доктор Миллер подталкивает его задуматься о соглашении, заключенном с женой, никогда не иметь детей. Счастлив ли он без детей? Было ли правильным решение, и для кого? И его жена при этом задается вопросом, если действия Тауба способны вызвать возмущение.

Даже те, кто непосредственно не пересекался с доктором Миллер, находятся на распутье, вовлеченные в другие существенные обстоятельства и детали, задаваясь вопросом: «А что дальше?» Это, что интересно, подходящая тема для любой части 100 эпизода.

Кадди неохотно вернулась к работе и сидит в своем кабинете, наблюдая за маленькой Рэйчел на своем компьютере через веб-камеру. Сама невинность, но как изощренно жестоко она физически издевалась над Хаусом…

Используя Грустного Уборщика (ранее он засветился в серии 4 сезона Ugly), она сначала вешает табличку «Не работает» на двери лифтов, заставляя несчастного Хауса подниматься по ступенькам. (Хью Лори выполняет феноменальную работу, чтобы показать как трудно и унизительно для отчаянно гордого Хауса тащить себя по ступенькам.) К тому времени, когда достигает своего кабинета, Хаус, выдохшийся и уставший, проверяет свой участившийся пульс и очень нуждается в лекарстве от боли. Потом Кадди натягивает леску в дверях кабинета Хауса, заставляя его упасть и содрать кожу с колена. Она крадет его трость и, наконец, отключает в его доме тепло и воду.

Все эти поступки – чистой воды месть и подлость, и Уилсон, и Кадди ждут, что Хаус начнет давать сдачи. Но он этого не делает. Он объясняет Уилсону, ухаживая за своим кровоточащим коленом, что он просто хочет, чтобы вещи вернулись к своему «нормальному состоянию», и он готов дать возможность Кадди «стукнуть саму себя». Ей нужна месть, и я думаю, большая его часть считает, что ее действия оправдываются расстройством. Он даже идет дальше, убеждая ее, что работающие мамочки – лучшие мамочки, более счастливые мамочки.

Я, между прочим, не оправдываю поступков Кадди; никто не помог Уилсону, который обратился к ней, чувствуя настоящую физическую боль, но факт, что она действительно более счастлива, будучи на работе, чем будучи мамочкой, сидящей дома. В этом смысле Кадди, вернувшись к работе, также служит «высшему благу»: она дает возможность Хаусу лучше и эффективнее делать свою работу (зная, когда доверять его суждениям, а когда сомневаться), таким образом помогая больнице и служа «высшему человеколюбию» (ладно, не буду заходить так далеко!). Но я скажу, что она и ее ребенок будут более счастливы, если она продолжит выполнять свою работу и получать от этого удовлетворение как администратор и как опекун Хауса. Хаус, сам по себе, просто хочет, чтобы все вернулось на круги своя, как было до малыша ( и возможно даже до поцелуя).

Мне действительно понравился в этом эпизоде Хаус, проявляющий интерес к медицинским и этическим проблемам Формана и 13-й. Форман, который по сути разрушил многообещающее клиническое исследование, переведя 13-ю с плацебо на реальный препарат, сталкивается с огромной проблемой. У 13-й начались серьезные побочные эффекты от лекарства, в том числе потеря зрения. Рискуя и своей карьерой, и «высшим благом» клинического испытания ради желания помочь 13-й, он собирается идти в фармацевтическую компанию и пожертвовать собой, чтобы спасти жизнь 13-й.

Хаус советует Форману не ходить в фармацевтическую компанию, потому что вынудив себя сообщить об испытании, он потеряет лицензию, которая будет ему нужна, когда 13-я действительно окажется в беде. Он советует подождать и посмотреть, даст ли отказ от лекарства обратный эффект.

Хаус говорит Форману: «Ты сделал это потому, что любишь ее, с иронией ты никогда бы не принял ее во внимание». Я думаю, это невероятно важное откровение, сделанное Хаусом Форману. Хаус всегда говорил, что каждый поступает так, как считает правильным. Но «правильным» дл кого? Как и Форман, Стэйси тоже думала, что то, что она делает, сохранит жизнь тому, кого она любила (Хаусу). Она сделала это, не считаясь с личной жертвой, зная, что ее поступок может убить их взаимоотношения как только Хаус обнаружит обман. И Стэйси, и Форман (я так думаю) виновны в том, что я бы назвала эгоистичной самоотверженностью.

А Тауб, он тоже виновен в самоотверженном эгоизме (selfless selfishness – попробуйте повторить это 10 раз, быстро)? Он отступил в вопросе «иметь или не иметь детей», чтобы завоевать и удержать любовь женщины, которую он обманывает время от времени. Ему нужна ее любовь, но обижается ли он на нее?

Тауб, Кадди, Уилсон, Форман – все так или иначе мученики. В разных смыслах «высшего блага»: мученики во имя памяти, во имя жизни, во имя брака, во имя материнства.

По мне, только последняя часть великолепного исследования была недостатком «Хауса» в заключительном эпизоде серии. Я всегда думала, что в финальных сценах Хаус должен присутствовать в любом случае, но в последних двух сериях его не было. Но я получила то, что хотела. В финальном эпизоде люди менялись, по другому оценивались и двигались дальше. Заключив мир и оставив в прошлом вещи, которые тяготили их или создавали проблемы. У Хауса свое решение. Позволяя Кадди делать то, что она хотела сделать (несмотря на вызванную этим физическую боль), он рассматривает это как необходимое условие для установления баланса. И в финальной сцене он и Кадди снова обретают этот баланс. Но я потеряла его.

Да. Я знаю. Чейз и Кэмерон были в Майами. Я не думаю, что они были необходимы в этой истории и мы что-то потеряли от их отсутствия. Мне они нравятся. Но от их отсутствия я ничего не потеряла.

На следующей неделе – “Unfaithful”. Не переключайтесь.